– Вы куда?
– Меня ждут, – запыхавшись, ответила я. – Только что я разговаривала с кем-то из ваших, кто занимается убийством в отеле «Оноре», он пригласил меня в отделение.
– Подождите, – приказал мент и схватил телефон.
Спустя минут пять из коридора вышел парень, одетый в дешевые джинсы и серо-голубой пуловер. Он приблизился к дивану, где я сидела, и мрачно представился:
– Лейтенант Федькин.
– Тараканова, – ответила я, – Виола.
– Слушаю, – сурово сказал Федькин.
– Что случилось? Где Ника? С ней можно поговорить? – занервничала я.
Лейтенант молча привел меня в свой кабинет, плюхнулся в кресло и вытащил из кармана пачку сигарет.
– С ней – нет, Терешкина вам не ответит, – заявил он.
– Почему? – испугалась я. – Ей так плохо?
– Вероника убита, – равнодушно сообщил Федькин.
– Врешь! – вырвалось у меня. – Это невозможно!
– Случается порой, – спокойно откликнулся Федькин. – Насколько я понимаю, вы были знакомы?
– Да, – прошептала я.
– Давно дружили?
– Не один год.
– Значит, вы в курсе личной жизни покойной?
Я попыталась сосредоточиться.
– Вы уверены, что Ника мертва?
– Абсолютно, – скорчив недовольную гримасу, заявил Федькин. – Так что насчет ее личной жизни?
– Ее у нее не было, – прошептала я. – Вернее, у Ники была семья: муж Вася и дочь Вера, они вполне хорошо жили, как все, тихо, спокойно. Но потом Терешкина столкнулась в магазине с подругой Майей Филипенко, и та, насколько я понимаю, сбила ее с толку. Ника решила, что время бежит быстро, скоро старость придет, а с ней ничего захватывающего не происходит, ну и пошла вразнос: похудела, поменяла прическу, стала скандалить с мужем, завела любовника.
– Имя, фамилия, отчество любовника? – ожил Федькин, выуживая блокнот.
– Понятия не имею!
– Вы с ним не знакомы?
– Нет.
– Ну ладно, – кивнул парень. – Это все?
Я протянула лейтенанту свой мобильный.
– Прослушайте сообщение на автоответчике.
Федькин приложил трубку к уху, затем поинтересовался:
– Она вам звонила несколько раз. Почему вы не отвечали?
– Сидела на рабочем месте, – после легкого колебания ответила я. Очень не хотелось сообщать ему, что я писательница и не желаю общаться с журналистами.
– Понятно, – кивнул Федькин. – Почему же потом трубку взяли? До вечера далеко.
– Я что, подозреваемая?
– Пока нет.
– Очень мило!
– Лучше сразу честно ответить на все вопросы, – вкрадчиво заявил лейтенант.
Я заморгала, но потом взяла себя в руки.
– Я не вру милиции. Номер звонившего, как видно на дисплее, скрыт. Сегодня я по просьбе Ники замещала ее на работе, сидела на уроках. Неудобно же в такой момент трепаться по мобильному. К тому же я предпочитаю не общаться с людьми, шифрующими свои координаты. Но потом я подумала, что можно прослушать автоответчик. К сожалению, не сразу догадалась о столь простом решении проблемы.
На лице Федькина появилось выражение терьера, который обнаружил прямо перед своим носом жирную крысу.
– Теперь поподробнее насчет Эмиратов, пожалуйста, – приказал оперативник.
Из цепких лап Федькина я вырвалась только через час и в самом скверном настроении поехала домой.
Я уже упоминала, что в моей жизни произошли радикальные изменения и сейчас я живу одна в симпатичной двухкомнатной квартире. Загородный дом и джип остались в прошлом. Правда, особняк мне снимало издательство, потому что я затеяла ремонт в родном гнезде, а машину… Впрочем, хватит ненужных воспоминаний! Одним словом, сейчас у меня есть уютная норка и юркая малолитражка (кстати, в условиях пробок и полнейшего отсутствия места для парковки джип в Москве – ненужная забава). Я вполне довольна своей жизнью, вот только о продуктах и приготовлении еды теперь следует заботиться самой. Но много ли надо одинокой женщине?
Вспомнив, что в холодильнике пусто, я остановилась у супермаркета и пошла бродить между прилавками. Колбасу я не ем, мясо не люблю, сыру не хочется, готовые салаты не употребляю… Что купить? Может, гречку? Нет, ее надо варить, а это лень. Лучше взять пакет с замороженными овощами. Высыпать их на сковородку, и вот тебе отличный ужин.
Бросив в тележку «Набор для жарки», я потащилась дальше. Так, пачка чая, лимон, банка клубничного варенья… Внезапно мне захотелось сладкого, но не конфет, а каких-нибудь крайне неполезных булочек, плюшек, ватрушек. Глаза устремились на прилавок. Колечко с творогом? В принципе, вкусная вещь, но начинка может оказаться кислой. Миндальное пирожное? Замечательная штука, только я опытный потребитель и знаю, что необходимо внимательно читать состав продукта, который собираешься купить. Так и есть! В миндальном пирожном нет и намека на благородный сорт орехов, его испекли, добавив в тесто арахис. Нехорошо обманывать покупателей, основная масса которых польстится на привычный внешний вид пирожных и только на собственной кухне сообразит: приобретено явно не то, чего хотелось.
Ладно, продолжим изучать предлагаемый ассортимент. Зефир, пастила, «орешки» со сгущенкой, маковый рулет. А это что такое? «Мальчик-с-пальчик в глаз печенье». На секунду я замерла, потом еще раз прочитала ценник. Все абсолютно правильно: «Мальчик-с-пальчик в глаз печенье». Ну и ну! Кто получает в глаз? Покупатель? Печеньем? Какой-то странный рекламный трюк…
– Девушка, чего желаете? – окликнула меня продавщица.
– «Мальчика-с-пальчика», – на автомате произнесла я. И тут же испуганно зажмурилась: вдруг тетка начнет пулять в меня печеньем?
– Сколько?
Я осторожно взглянула на женщину.
– Оно по штукам, – пояснила та, держа в руках совочек, – большое очень, на пирожное смахивает.
– Цена указана за килограмм, – дрожащим голосом напомнила я.
– Ну да, – беззлобно пояснила продавщица. – Только видите, какие лепешки здоровенные?
– Оригинальная идея – назвать «Мальчиком-с-пальчиком» такие громадные куски!
– Они сильно крошатся, разрезать или разломать невозможно, поэтому я и говорю: берите штуками, – меланхолично гудела продавщица.
– Ладно, дайте две.
Женщина подцепила пару блюдцеобразных кругляшей и сообщила:
– Сто пятьдесят граммов. Пойдет?
– Да, спасибо, – кивнула я и снова зажмурилась.
– Голова болит? – сочувственно спросила она.
– Нет, – ответила я. – А что, плохо выгляжу?
– Щуритесь все время, вот я и решила, что вы мигренью страдаете.
– Скажите, почему изделие так странно называется? – полюбопытствовала я, сообразив, что никто не собирается меня бить. – Хм, «Мальчик-с-пальчик в глаз печенье»…
– По-моему, все нормально, – пожала плечами женщина. – Вон рядом «Красная шапочка», «Три поросенка», «Золушка». Серия сказок.
– Но почему в глаз? Как-то не по-доброму звучит.
– Вы о чем? – удивилась собеседница.
– На ценнике написано: «Мальчик-с-пальчик в глаз печенье». Непонятно, кто кому в глаз даст? И слишком агрессивно.
– Ну народ! – подбоченилась продавщица. – Хохмачи, все бы вам шутить! Тут целый день за прилавком скачешь как кенгуру, хохотать сил нет. «Мальчик-с-пальчик»! Печенье! Где вы глаз-то узырили? Еще скажите, что шоколадная помадка – это тушь для ресниц! Ладно бы мужик шутковал, они тупые и пристают постоянно, но женщина! Че вам, делать не фиг?
– На бумажке написано, – я ткнула пальцем в витрину, – вот тут.
Торговка схватила ценник и громко прочитала:
– «Мальчик-с-пальчик в глаз печенье». И чего? Ясно и понятно, «Мальчик-с-пальчик в глазури». Сократили слово, чтобы уместилась надпись.
– А почему точку после буквы «з» не поставили? – только и сумела спросить я. – Без нее глупость получилась.
– Товар взвешен и отпущен, – отрезала тетка, – остальное не ко мне. Че со склада подняли, тем и торгую.
Я положила пакет в тележку и порулила к кассе. «Мальчик-с-пальчик в глаз печенье» – это просто смешно, а если «Казнить нельзя помиловать»? Слишком многое в данном случае будет зависеть от места, куда вы поставите запятую. Ладно, хватит занудствовать, сейчас перекушу и сяду за письменный стол. Хотя сомневаюсь, что сумею выдавить из себя даже пару абзацев.