Разговоры прервало появление дежурного лекаря. Вновь спросив о священнике и узнав что он ещё не появлялся, лекарь стал бормотать проклятия в адрес всех «бестолковых пустозвонов» и быстрым шагом ушёл наверх. Данное поведение врача искренне удивило Хелега и он поинтересовался у старого санитара его причинами.
— Хм…»Великие знания-великия печали», кажется так. В общем, чем больше ордена накапливают самостоятельных знаний или полученных из «старых времён», что по медицине или к примеру алхимии, тем меньше они прислушиваются к богословам-считая их «выдумщиками и пустобрёхами». Храмовники, говорят уже не одно десятилетие ведут разработку некоего «прямого канала к Богу», в своих тайных замках. Вроде бы как нашли подобный «вавилонской баште» проект, в захваченных в Иерусалиме документах, там ведь много чего хранилось: от» древних царств» ещё приснопамятного Соломона, ассирийцев и первых имперских персов, египтян и эллинов, римляне-опять же тоже накопили знаний…арабы, и те чуток добавили. Вот храмовники и хотят создать что-то вроде данной башни, на случай того-если наши всеобщие молитвы, по какой-либо причине не долетают до Господа, а так…,-санитар замолк и стал задумчиво теребить кисточку на своей медицинской куртке.
Хелег решил снова переменить тему, так как пока опасался слишком глубоко лезть в дела храмовников. Допрос над ним и подслушанный разговор госпитальеров, привёл его к выводу о «тотальной осмотрительности» и не сования, слишком уж глубоко, «своего носа-в чужие дела». Поэтому он покачал головой и задал очередной вопрос с видом городского идиота: «Ну ладно-хрен с ними всеми! А мы то, мы насколько сильны-меченосцы?»
Собеседник оторвал взгляд от кисточки и долгим взглядом осмотрел Хелега, видимо прочитав лишь глубокую глупость и недопонимание на лице новичка, старый санитар вздохнул и наставительно произнёс: «Мы, пустая твоя голова-основа, хребет и защита «Совета Орденов», нам доверена служба по отражению вражеских вторжений, подавлению мятежей и проведение «походов Веры», дошло до тебя наконец? Меченосцы и есть-войско «Совета», его боевая опора и защита! Мы-самый многочисленный орден в «Совете Орденов», у нас меньше всего чванства и политиканства, ибо нас, особенно ко всему этому дерьму и не подпускают…Мы присутствуем на всех территориях «Совета», пожалуй лишь кроме «Новых Земель» и то, может и там есть кто из наших. Как и у всех орденов — у нас есть своя собственная «наука» и свои учёные: мы единственные, кроме иовитов, но они как моряки-не в счёт, так вот, мы единственный орден что обладает артиллерией, причём как «старой»-там требюше, «скорпионы», баллисты…Так и новым оружием: «бум-бах» трубами, именуемыми бомбардами-изрыгающими ядра и «взрыв-порошок» в них кладущийся также производится в основном нами, хотя госпитальеры вроде его тоже-того…Есть многочисленные отряды стрелков из ручных бомбард, в таком количестве и подготовкой, они присутствуют лишь у нас. Те, кто с ними ходил в походы и видел в бою, говорят что наше оружие-пробивает любые латы, даже «полного кавалерийского латного комплекта» и может разрушить несколько башен, если бомбарды противостенные, в течении одного дня обстрела. Вот! — санитар поднял палец и указал им вверх, видимо ожидая одобрения от Хелега и конечно же его получил. Хелег покивал головой, по-причмокивал и совсем чуть-чуть по-восторгался.
На самом деле новости об огнестрельном оружии скорее огорчали: помня из книг, что именно «огнестрел» привёл к увеличению травматизма в бою, смертности, увечий-с оторванными кистями и прочими конечностями, что «висели лишь удерживаемые кожей», Хелег вынужден был признать: самое здоровское место в данном мире «рыцарей и монахов», во время любых конфликтов-это трапезная! Так же впрочем, как и в том мире из которого он сюда и «ваннопультировался».
— Какие мы молодцы…,-протянул Хелег-,Значит, обладаем такой мощью и сами?
— Угу…Мы- «стальной кулак-сжимающий громовой» арбалет»! Госпитальеры, лишь наши подручные, в деле осад и походов…
— Ну, ясно: врачуют раненных-зашивают, отпаивают и тд.
— Да нет, Хелег! Госпитальеры, ещё и «особые» боеприпасы готовят для нашего нового оружия…я сам слышал о таких заказах, от Клауса нашего, одному из посыльных генерала госпитальеров! Они, с помощью своих алхимических опытов-что-то кладут в бомбы и те-либо травят удушливым дымом, либо, при разрыве-очень ярко светят и слепят врагов! Наши, что обслуживали такую технику рассказывали о различных свойствах «госпитальных зарядов»: яркий свет, удушливый дым, особо мощное пламя для поджига башен или мостов…многогранные ребята: микстуры, порошки и прочие снадобья, а также врачевание-это раз! Особо мощные заряды к нашему новейшему оружию-два! Да Плюс поговаривают, они создают для храмовников, особые зелья: очарования, болтливости, слабости и даже обычные и не только яды…
Хелегу вновь стало казаться, что они с санитаром начинают лезть куда не надо и слишком уж «много говорить», и не желая попасться на подобном разговоре при очередном появлении дежурного лекаря, он буркнул напарнику: «Пройдусь по подвалу, разомну ноги!» После чего встал и стал неспешно прохаживаться.
Глава десятая
Ближе к утру, наконец появился и священник: с ним было ещё двое братьев рыцарей и столько же сержантов. Вскоре после молитвы за усопшего-на которой рыцари молились на коленях вблизи тела своего побратима, а сержанты, стоя поодаль-пришёл дежурный лекарь. Он передал, одному из коленопреклонённых рыцарей табличку с нацарапанными данными об умершем и что-то быстро стал говорить тому на ухо. Рыцарь, встав на ноги, покивал в ответ и глубоко вздохнув велел сержантам: «Заверните тело и несите за нами! Всё уже готово.» Последняя фраза была обращена также ко второму рыцарю и священнослужителю.
Сержанты споро выполнили приказ и уложив, по совету Хелега, мёртвого рыцаря на холстине — быстрым шагом вынесли его прочь из лазарета. Сам Хелег, желавший узнать как можно больше о мире где он оказался вообще и данном конкретном месте в частности-отпросился у старшего санитара смены и дежурного лекаря, и пошёл помогать при похоронах брата рыцаря.
Умершего вынесли за стены цитадели — из малюсеньких ворот, на одну дверь, о которых ранее Хелег и не подозревал. Метрах в ста от основных строений и каменной стены, на небольшом холме укреплённом частоколом и по грудь забором из досок-находилось кладбище крепостицы, на котором, в порядке званий и выслуги и хоронили орденских братьев. Так как покойник был «братом рыцарем», старшим братом в понимании иерархии-то его место упокоения находилось в верхней части холма. Покойному причиталось небольшое каменное надгробие, с описанием: имени, звания, дат жизни-если их знали и заслуг, если таковые были к моменту смерти.
Возле недавно вырытой, стоящими рядом новыми сержантами могилы-находилось несколько человек: лейтенант Клаус, как местный командир, Брат Тибо-главный храмовник крепостицы, он проверял взаправду ли умер человек и не хоронят ли, вместо него, иного. Двое рыцарей виденных Хелегом в подвале лазарета, как оказалось-друзья усопшего. Священник, со служкой подростком, что носил за ним книги. С десяток сержантов: они рыли могилу, несли тело, были в качестве обслуги.
Особо церемоний никаких и не было: лейтенант Клаус попрощался с покойником и сказал-«что умерший, был в целом-отличным воякой.» Тибо молчал и больше смотрел и слушал. Священник-всё время читал молитвы и крестился, а братья рыцари и сержанты, также поминутно осеняли себя крестом.
Потом, холстину с покойным уложили в яму и закидали землёй, постояв немного все разошлись. Подобный, «упрощённый» обряд похорон, несколько обескуражил Хелега: он конечно понимал что военный объект, да и времена-явно не праздничные, но всё же…
В лазарете вернувшемуся Хелегу опять налили» вара», а так как уже скоро их смена заканчивалась, то немного посудачили об умершем и том как он сюда попал и чем лечили. Ничего нового или интересного Хелегу не сообщили и он, после того как смена завершилась-пошёл сразу спать в свою казарму. Ему совершенно не хотелось идти в трапезную и слушать смешки, насыщаясь кашею с бульоном.
Как Хелегу показалось — он проспал не более пяти минут, однако его уже трясли за плечи и орали над ухом: «Подъём животное! Тревога!» На отмахивания спящего, тут же последовал пинок «под филей» и волей-неволей пришлось вставать.