В 1984-м, когда я все еще лечился в больнице «Масорра», Муралес под чужим именем объявился в Майами, бежав туда на лодке. Он работал в доме престарелых и ожидал получения американского гражданства, когда неожиданно его узнал один из бывших заключенных больницы «Масорра» и выдал властям как палача.
El Enfermero установил высокую планку. Лечение электрошоком в «Карбо Сервия» не прекратилось после его бегства. Просто оно стало более «профессиональным», и им занимались настоящие врачи. Часто перед процедурой давали наркоз. Первый сеанс мне назначили после того, как я задал вопрос об анкетах, которые нам без конца приходилось заполнять. У нас, политических заключенных, постоянно проверяли уровень интеллекта. К нам применяли и другие тупые аналитические методы, по всей вероятности, для того, чтобы доказать какую-нибудь ненормальную теорию о связи между недостатком социалистического сознания и низким уровнем интеллекта. Я сидел и заполнял одну из таких анкет, когда пришел врач, совершающий обход, со своими пилюлями и шприцами, и я спросил, воспользовавшись ситуацией:
— А для чего это будет использоваться?
— Как это? — спросил врач и посмотрел на меня холодным взглядом из-за очков в стальной оправе. Он был моего возраста, мы могли бы быть одноклассниками, и по непонятной причине это вывело меня из себя.
— Я заполняю страницу за страницей этого дерьма, — сказал я. — Можно узнать, для чего я это делаю?
Врач ничего не ответил, но сделал знак сопровождавшему его медбрату, который записал меня на процедуру на следующий день. Позже тесты на интеллект стали совсем сложными, и все ненормальные теории претворились в жизнь.
Электрошоковые процедуры проводились по понедельникам, средам и пятницам в первой половине дня. Для того чтобы держать пациента, требовалось несколько санитаров — по одному на каждую руку и ногу. Пациенты, ожидавшие своей очереди, находились в прилегающей комнате ожидания с зарешеченным окном, где они могли слышать, а если очень хотели — то и видеть абсолютно все. Времени, чтобы прийти в ужас, достаточно. Что я чувствовал? Почти невозможно описать, потому что шоковая терапия настолько травматична, что у тебя моментально отшибает память. Кажется, что в мозгу произошел взрыв, а потом наступает темнота. Ты приходишь в себя, как правило, лежа в собственных испражнениях. Которые уже успели остыть. Я понятия не имею, сколько раз проходил эту процедуру, может быть раз двадцать пять. Миллиарды клеток моего мозга испарились в «Карбо Сервия». Испарились и смешались с характерной для этого места удушливой вонью от блевотины, испражнений и шизофрении.
«Карбо Сервия» была сумасшедшим домом во всех смыслах. Как будто маркиз де Сад, Франсиско Гойя и Джордж Оруэлл совместно построили увеселительный парк. Смрад и гвалт больше напоминали обезьяний вольер в зоопарке, а не медицинское учреждение. Здесь, совсем как в клетке у павианов, царила атмосфера истерики, постоянно разряжавшаяся с помощью спонтанных драк и звериной грубой чувственности, которая выражалась в прилюдных занятиях содомией или апатичной бесцеремонной мастурбации. Социальный эксперимент, который предполагалось провести во всех тюрьмах — плавильных тиглях зла, — полностью вышел из-под контроля. Критики системы сидели вместе с серийными убийцами. Дезертиры делили камеру с насильниками. Религиозных отступников помещали с людьми, считавшими себя Иисусом, Богом или неизвестным братом-близнецом Фиделя. Одним из самых знаменитых клиентов здесь был Николас Гильен Ландриан, племянник национального кубинского поэта и председателя СПДИК. В 1960-х годах он снял несколько экспериментальных документальных фильмов, а в 1968-м имел неосторожность сделать фильм про кофе. В него вошли кадры, на которых Фидель Кастро поднимается в гору, сопровождавшиеся песней «Beatles» «Fool on the Hill[76]». Гильена обвинили в «идеологических отклонениях», и следующие двадцать лет его то сажали в тюрьму, то выпускали, то забирали в психиатрическую больницу, то выписывали. Он прошел множество электрошоковых процедур.