–?Это же надо быть такой кретинкой, – произнесла она, внимательно себя разглядывая, – дома я поснимала все зеркала, а те, что снять нельзя, залила пшикалкой с краской. Получилось красиво, что-то вроде абстрактной живописи. Во всяком случае, приятней смотреть, чем на себя. Но каждый раз, когда я вижу зеркало, мне кажется – вдруг там мое настоящее, прежнее лицо? Вдруг мне весь этот кошмар приснился? Раньше я себя разглядывала по сто раз в день. Могла страдать из-за прыщика или маленькой родинки. Кретинка, – она стянула платок с головы, отошла от зеркала и уселась на стул.
–?Анжела, мне звонил твой продюсер, – тихо сказала Юлия Николаевна.
–?Да? И чего? – Анжела рассеянно накрутила на палец уголок платка.
–?Он звонил мне домой в половине четвертого ночи, – уточнила Юля.
–?Кто, Генка?! – Певица тут же вскочила, платок и очки упали на пол. – Очень интересно. И что он вам сказал?
–?Он требовал, чтобы я не общалась с журналистами и ни с кем не обсуждала ваши проблемы. Знаете, Анжела, я боюсь, вам придется обратиться к другому врачу.
Девушка несколько секунд молча глядела на Юлию Николаевну. Рот ее приоткрылся, глаза налились слезами. Наконец она произнесла изменившимся, хриплым голосом:
–?Простите. Я сейчас. Я на минутку, – и вылетела из кабинета, оставив на полу черный комок платка и очки.
Юля встала, подняла все это, положила на стул, отправилась в маленькую смежную комнату, открыла окно и закурила. Медсестра Вика села рядом на подоконник.
–?Юлия Николаевна, вы что, серьезно хотите от нее отказаться?
–?Хочу. Я всего лишь согласилась ей помочь, а мне стали угрожать. Зачем мне это нужно?
–?Интересно, где этот продюсер взял ваш домашний телефон? Может, вы его Анжеле давали?
–?Разумеется, нет.
–?Мамонов не мог?
–?Ни в коем случае, ты же знаешь, это один из железных законов нашей клиники: свой домашний номер врач может дать пациенту сам, если захочет. Но больше никто.
–?Кошмар, – Вика покачала головой и выпустила несколько аккуратных колечек дыма, – вы Мамонову сказали?
–?Нет еще. Думаю, он меня поймет.
–?Она очень талантливая, – осторожно заметила Вика, – вокруг нее много всяких психов. Может, она вообще ни при чем?
–?Может, и ни при чем. Не знаю.
В дверь постучали. Юля загасила сигарету и вернулась в кабинет. Анжела вошла вместе с маленьким, круглым и совершенно лысым мужчиной.
–?Вот, я его привела! Это Гена, мой продюсер. Он вам не звонил.
–?Абсолютная правда, – энергично закивал толстяк, – в четыре часа утра я спал как убитый. Никогда, никому я не стал бы звонить в такое время. Я что, сумасшедший? А главное, откуда я мог узнать ваш номер, если до этой минуты понятия не имел, как вас зовут?
У Гены был необыкновенно высокий фальцет, говорил он торопливо, взахлеб, с частым придыханием. С такими голосовыми данными практически невозможно сымитировать бархатный начальственный бас. Юлия Николаевна убедилась, что ночью беседовала с другим человеком.
–?Кто же, в таком случае, мне звонил? – спросила она, переводя взгляд с продюсера на Анжелу.
–?Мы это выясним, – решительно заявила певица, – клянусь, такое больше не повторится. Вы только не отказывайтесь от меня, пожалуйста.
В этот момент дверь открылась и в кабинет по-хозяйски вошел Мамонов. Он успел услышать последнюю фразу и спросил елейным голосом:
–?Что, Юлия Николаевна, у нас опять проблемы?
–?Добрый день, Петр Аркадьевич, – широко улыбнулась Юля, – да, у нас возникли некоторые проблемы. – Она рассказала о ночном звонке, а продюсер Гена еще раз сообщил, что кто-то другой назвался его именем.
Мамонов выслушал, хмурясь и озабоченно кивая, откашлялся и произнес:
–?Да, неприятно. Однако это вовсе не повод, чтобы отказать человеку в лечении.
–?Такое больше не повторится, – мрачно отчеканила Анжела, – вас, Юлия Николаевна, никто не побеспокоит. Если вы мне сейчас откажете, я не буду жить. Я не знаю, как жить с такой рожей.
За десять лет работы в пластической хирургии Юлия Николаевна научилась различать, когда угроза покончить с собой из-за дефектов внешности всего лишь угроза, а когда человек действительно готов умереть. В случае с певицей Анжелой речь шла не об увеличении груди или изменении формы носа, а о реальном уродстве, с которым в двадцать два года действительно невозможно смириться.
Все смотрели на доктора Тихорецкую. Она молчала. Конечно, можно просто забыть о безобразном ночном звонке и сегодня же начать готовить девочку к первой операции. Это будет правильно, и в общем Юля уже готова была сказать свое «да». Но что-то мешало.
–?Я не единственный хирург-косметолог, – произнесла она, чувствуя, что тянет время, и с трудом понимая, зачем это делает, – не единственный и далеко не самый лучший.
–?Не кокетничайте, – поморщился Мамонов, – решайте – да или нет.
–?Да, – сердито рявкнула Юля.
Глава шестая
Полковник ФСБ Михаил Евгеньевич Райский появился в квартире Герасимовых ровно через час после того, как Владимир Марленович позвонил ему. По телефону он ничего объяснять не стал, просто сказал: «Миша, у меня беда, нужна твоя помощь».
Они не виделись года полтора, и полковник заметил, как сильно изменился его бывший начальник. Еще недавно он выглядел крепким спортивным стариком, играл в теннис, бегал по утрам, любил попариться в баньке. Теперь стал рыхлым, вялым, кожа приобрела нехороший землистый оттенок, под глазами набухли темные мешки и глаза глядели так уныло, что хотелось отвести взгляд.
–?Здравствуй, Миша, – генерал слабо обнял его и повел в гостиную, где молодая застенчивая домработница Оксана накрывала кофейный столик.
–?А где Наталья Марковна? – спросил Райский, усаживаясь в глубокое кресло и закручивая кренделем свои длинные тощие ноги.
–?В спальне. Приболела, – отрывисто ответил генерал.
–?Что такое? Опять астма?
–?Да, был очень острый приступ. Но сейчас, слава Богу, заснула.
–?А вы сами как себя чувствуете?
–?Ох, Миша, не спрашивай, – вздохнул генерал, – ну как я могу себя чувствовать, если моему драгоценному засранцу прицепили взрывчатку к днищу машины?
Горничная Оксана налила полковнику крепкий кофе, генералу жидкий чай с мятой и бесшумно удалилась. Несколько секунд оба молчали. Райский осторожно пригубил кофе, кинул в рот шоколадную конфету. Он уже понял, что засранец Стас Герасимов, единственный сын генерала, уцелел. В противном случае все в этом доме выглядело бы не так обыденно и старик разговаривал бы совсем иначе.
–?На взрыв наши выезжали или милиция? – спросил Райский, дожевав конфету.
–?Не было никакого взрыва. Стас увидел с балкона, как возятся у машины двое в трикотажных шапках, и догадался вызвать милицию. Хотя бы на это мозгов хватило. Приехали и милиционеры, и наши. Следователь Чижов из районного управления. Не знаешь такого? – генерал брезгливо поморщился.
–?Нет. Вам с Натальей Марковной он не внушил доверия? – догадался Райский.
–?Какое там доверие? Шут гороховый. Хихикает, будто его все время кто-то щекочет. Не надо нам такого, Миша. Я ему ничего рассказывать не стал. Что толку?
–?И правильно, – кивнул Райский, – в любом случае расследование должно проводиться на самом высоком уровне.
–?Миша, я бы хотел, чтобы ты занялся этим, – тихо произнес генерал и отбил короткими пальцами дробь по стеклянной столешнице, – думаю, у твоего начальства возражений не будет.
–?Конечно, Владимир Марленович.
Генерал подробно и четко изложил Райскому все от начала до конца.
–?Да, повезло, – покачал головой полковник, – а где же он сам?
–?Расслабляется, – генерал криво усмехнулся, – день провел в оздоровительном комплексе, потом отправился с очередной бабой в ресторан, у нее, вероятно, и заночует.
–?И много их у него?
–?Ну, штуки три точно есть. Две постоянные и обязательно какая-нибудь одна временная.