Четвертый
Оправданный грешник
Бых дьявола рабом, в плену бесовской страсти:
Весь красный от кровищ, урод грехов своих:
Валяхся в блуде аз, ища сластей плотских:
Тщеславья тяжкий дух венчал мои напасти.
Собрахся в бездну плыть, уже готовил снасти:
Аз, яко сущий скот, и Бога позабых,
Не человек, а тень, мертвец среди живых.
Вдруг сызнова ожих, предавшись Божьей власти
И во Христе восстав: низвергнут сатана,
Оковы пали, вновь душа моя вольна.
Ищу лишь Бога аз с усердьем и раденьем
И лишь Ему служу. За все Его дела,
И ныне и вовек — и слава и хвала.
Дай, Боже, устоять пред горшим прегрешеньем!
Пятый
Анафема осужденным[235]
Прочь от моих очей, кто проклят небесами,
Кто напоил меня, кто накормил из вас?
Пригрел и приютил, иное что припас?
Прочь в адскую купель, кишащую бесами!
Одна награда вам — карающее пламя!
Гром, молния, чума, погибель всякий час.
Прочь — в Царствии моем не чаю встретить вас.
А ваш удел — стенать и лаять вместе с псами,
От глада, жажды тлеть — ваш червь не знает сна,
Та огненная пещь, где вам гореть, — без дна.
В тоске сгниете вы, в ее зловонной тине.
Се — по заслугам вам. Довольно плоть моя
От вас терпела зол. Я сам себе судья.
Прочь, проклятые, прочь — мой приговор отныне.
Шестый
Надпись осужденным
Здесь вечный мрак царит, о смехе позабыли,
Стенанья, вздохи, скорбь, тоска — спасенья нет!
Несется вопль — почто мы родились на свет!
А рядом — трус[236], потоп, обвал и груды пыли.
Се — василиск[237] в кольце чудовищных рептилий,
Драконов, змей и жаб: мраз лютый дует вслед,
Жар расплавляет плоть: хула, злоречье, бред,
Но выхода не жди из этой адской гнили,
Здесь смерть без смерти, но и смерти несть конца.
Здесь ярость, буйство, гнев, клянут, хулят Творца.
Грызутся, ссорятся, как кошки и собаки:
Бранятся с бесами и затевают драки:
Жрут серу, дым, помет, смолу и всякий хлам:
Покайся днесь, пока не очутился там.
О горе мне! Где аз? Среди исчадий ада,
Левиафану[238] в пасть, в бесовский сброд попал:
В болото огненно, где вместо дна — провал!
О горе, вовсе мне родиться бы не надо!
Для блага избран бых, мне жизнь была — услада:
Отверстым небо зрел и с точностию знал
Про то, что хощет Бог — завета не сдержал,
Навечно изгнан днесь в юдоль тоски и смрада!
О проклятая плоть, что натворила ты!
Проклятая душа — обитель суеты!
О горе, горе мне! Что толку от блистанья,
Тщеславья и страстей? Где добрые дела?
Уж поздно каяться, Бог не приемлет зла,
Мне уготован ад и вечные страданья.
О вы, блаженные, примите в дар корону,
Ее стяжал Я вам и жизнью, и Крестом:
Примите радость в дар во Царствии моем,
Приближьтесь навсегда к Божественному лону.
Давали ясть и пить Мне, гладну, утомленну,
Сочувствуя скорбем, к себе впускали в дом,
Старались обогреть, как Я учил о том,
Ступайте ныне же к заслуженному трону,
К сиянью своему: там воля и покой,
За тщанье верное всегда пребыв со Мной.
Все доброе, что вы сим малым сотворили,
Вы сотворили Мне. И присно и вовек
Обрящите сполна, чего б ни попросили,
Вкусите ж полноту Моих блаженных нег.
Девятый
Надпись блаженству
Здесь нощи вовсе несть, здесь царствует денница,
Здесь страха, бед, скорбей, печалей — не видать:
Сплошная нега здесь, сплошная благодать,
Здесь все блаженствует и радостью искрится.
Здесь можно у Христа воды живой напиться.
О времени забыв, в покое восседать.
Одежды брачныя с себя не совлекать.
Что каплею текло, потоком здесь стремится.
Здесь лик Божественный во всем сиянье зрим,
Преобразившись в Нем, здесь всякий — Херувим.
Здесь, у Него в плену, Его лобзает каждый,
Любовью полнится, Им услаждает вкус.
И, славя, молится — сладчайший Иисус,
Благоволи и мне сего вкусить однажды!
вернуться
Василиск. — Страшный мифический змей. Убивал и уничтожал все своим взглядом или дыханием и даже сам погибал от собственного отражения (спастись можно было, поднеся к нему зеркало). Имел гребень в виде диадемы и поэтому назывался «царь змей». По средневековым поверьям, рождался из петушиного яйца, высиженного жабой; изображался с головой петуха, туловищем жабы и хвостом змеи.
вернуться
Левиафан. — Персонаж, встречающийся в разных книгах Священного Писания (Ис., 27, 1 ; П с., 103, 26 ; 73, 14), а также в апокрифах, но особенно в книге Иова (40; 41, 2—26). Чудовище, напоминающее огромного змея или дракона, олицетворяющее первозданный хаос, враждебный Богу (одна из модификаций всеобщего зла), над которым Бог еще до сотворения мира одерживает победу.