Мгновение, под напором неумолимой реки времени, лопнуло, страшным свистом отозвавшись в ушах Сигрлинн, и она инстинктивно сжалась, не надеясь уже ни на что. Только удар пришелся не в нее, по той простой причине, что между волшебницей и гибельным лезвием возник Кэсти, своим поступком доказавший, что его слова были не пустой болтовней.
Несмотря на то, что удар пришелся в мага, досталось и Сигрлинн. Ее отшвырнуло на насколько шагов от Кэсти, который остался лежать на месте с ужасной раной на груди. Призрачный меч все же не смог разрубить его пополам, как не раз делал с представителями других рас, но страшный удар фактически оставил от некогда красивого тела мага кровавую мешанину костей и мяса.
Губитель всегда мог определить, оказался его удар смертелен или нет. Поэтому сейчас он, видя, что противников стало на одного меньше, уже собрался было нанести последний удар в этой битве, что стал бы смертельным и для волшебницы, как вдруг услышал четкий приказ:
— Нет! Ее не трогать!
Этого голоса он ослушаться не мог, и призрачное лезвие замерло. А два мага чьей-то волей исчезли из обреченного мира.
Сигрлинн и Кэсти оказались на тропе межреальности. Маг был жив, но любой, кто понимал сущность этой расы, увидел бы, что жизнь в нем держится на тончайшем волоске, который вот-вот оборвется. И лишь волшебница с затуманенным взором не хотела в это верить:
— Ты не умрешь. Мага так просто не убить, даже если уничтожить физическую оболочку.
Кэсти рассмеялся, только смех его был больше похож на карканье ворона:
— Сигрлинн, кому ты сейчас лжешь? Если мне, то не стоит, я не боюсь смерти. Уже не боюсь. А если себе, то вспомни, ты же сильная волшебница. И все твои магические чувства тебе совершенно четко говорят, это существо способно убить Истинного Мага, — Кэсти закашлялся и совсем тихо добавил, — и именно это оно и сделало.
Волшебница, не в силах смотреть на умирающего мага, отвернулась и впервые в жизни страстно, из самой души, взмолилась:
— Спасите, его, боги! Умоляю, спасите! Ведь я люблю его!
Она даже не увидела, как вздрогнул при этих словах Кэсти и лицо его озарилось улыбкой. Зато она услышала голос, который мог принадлежать только богине и только одной из них:
— Прости, волшебница, Сигрлинн, но я не могу.
— Но почему?
— Потому что удар Губителя разорвал в нем связи магического и человеческого. Потому что его душа уже уходит туда, где не распространяется моя власть. Потому что это судьба Кэсти.
— Но ведь он пожертвовал собой ради Упорядоченного!
Богиня промолчала, быть может, ей нечего было сказать, а может, просто не нужно было ничего говорить.
И где же справедливость? — горько подумала Сигрлинн, совсем не ожидая ответа на эту мысль, однако таковой последовал: Боги и справедливость- понятия, что далеко не всегда шествуют по этому миру вместе.
Волшебница посмотрела в глаза Кэсти, которого уже почти накрыла пелена смерти, смерти окончательной, за которой больше нет совсем ничего. Маг тепло улыбнулся и едва слышно произнес:
— Надо же, а Гирикт был все-таки прав…
Это были последние слова, что произнес молодой представитель нового поколения удивительной расы, который за свою короткую жизнь успел побывать богом, ввергнуть Упорядоченное в страшную войну и сумевший сам же ее и прекратить.
— Я знал, я догадывался! — восторженно кричал Абуда.
— Ничего ты не знал!
— В моем досье…
— В твоем досье упомянуто около сотни вариантов. Зачем, если ты знал?
— Но я сомневался!
— Значит, ничего ты не знал!
— Знал!
— Не знал!
— Но теперь знаю, — молодой маг внимательно посмотрел на Кицума, — ты правда сотрешь сейчас мою память? Без вариантов?
Тот кивнул. Абуда грустно перевел взор и вдруг, его буквально передернуло от ужаса.
— Осторожно! Сзади тебя! — закричал он.
Кицум обернулся, сзади ничего не было. В тот же миг, молодой маг бросился бежать в противоположенную сторону. Однако тут же, то ли оступившись, то ли ещё по какой причине он распластался на камнях.
— К сожалению, от меня не убежишь, — пробормотал Кицум и, вытянув в сторону упавшего руку, провел по воздуху ладонью, тихое постанывание тут же замолкло — ну вот и все.
— Спасибо, — ощупав себя в поисках повреждений и не найдя их, сказал Абуда.
— Не за что! Не хватало ещё дать погибнуть главному исследователю моей скромной личности, — улыбнулся Кицум.