Создания Тьмы тоже не оставались неизменными. Сперва это были лишь гоблины, гурры и им подобные, затем появились и твари Орды. Позже вселенский хаос вызвал к жизни гигантских сторуких вардеров и похожих на летающие деревья серапионов. В последний раз потерпев поражение, Тьма затаилась, готовя новых бойцов. И никто не знал, как они выглядят и каким оружием обладают.
Перед мысленным взором Давгара предстали равнины и пики гор, широкие, полноводные реки и берега Океана. То тут, то там возвышаются стены из камня, сквозь топи, леса и пустоши протянулись целые полосы укреплений. Воины сотен эпох и народов ожидают начала битвы с неведомым злом. Каждый верит, — в разгаре сраженья разверзнется небо и широкая трещина пройдет по земле. И шагнут в этот мир из иных измерений непримиримые боги, чтобы сразиться друг с другом.
Внимание Верховного Служителя не привлекли ни развалины Башни на мертвой земле Белоскалья, ни безмолвные склепы покинутых городов его собственной расы. Равнодушно взирает он на ничтожно малый клочок пространства меж гор, затянутый туманною дымкой. Это «слепое пятно» недоступно даже его совершенному восприятию, но опасаться нечего. Гадатель-эльф, с незапамятных пор поселившийся там, ведет себя как безумный старик. Он слаб, одинок и не представляет угрозы. Его пророческий дар кажется лишь редкой болезнью духа, от которой нет никому ни вреда, ни пользы. Ведь этот мир, как и помыслы его обитателей, связан через Врата только с эпохами прошлого.
Уже выходя из транса, Давгар заметил, что в Зале Аудиенций он не один. У подножия трона застыл в нелепой позе почтения Служитель Третьей Ступени Эсквир. Давгар вспомнил, что сам приказал ему явиться как раз в это время.
Держаться подобающим образом Эсквиру было действительно трудно. Только маска и хорошо скроенные одежды слегка прикрывали его чудовищное уродство. Многие семьи вели начало от самого основания города и охотно платили такую цену за чистоту крови. Именно поэтому горожане предпочитали не показываться вновь прибывшим на глаза, позволяя называть себя «чужаками».
В отличие от остальных, Верховный Служитель не прятал лица хотя бы перед своими вассалами, что порождало в их душах вполне объяснимый страх. Давгар как раз этого и добивался.
— Призови всех Защитников, что служат нашему делу в минувших эпохах, — грозно осклабившись, велел он Эсквиру. — Очень скоро они понадобятся здесь.
Пояс вечных снегов начинался достаточно высоко, чтобы полет стал серьезным испытанием для Гормина и его винтокрылой развалины. Одно утешало — терпеть оставалось недолго. На днях обещали направить из города целую эскадрилью новых, усовершенствованных «вертушек». Будет теперь их семь или даже восемь вместо одной-единственной, за короткий срок изношенной до предела.
Кабину сильно тряхнуло, и гном от души выругался. В конце концов, он сам избрал собственную судьбу. Когда, заблудившись в нехоженном зимнем лесу, оказался случайным свидетелем приземления чужаков. В тот миг ему хотелось лишь одного — поскорей очутиться в мире, откуда прибыла дивная летающая повозка, способная двигаться самостоятельно. Любопытство, присущее молодости, пересилило здравый смысл.
И теперь, пробираясь почти наощупь в затянутом тучами небе, он должен был в который раз превзойти самого себя, чтобы доставить в горную крепость Ирдан проклятую солонину. Интересно, кому это надо — держать на безжизненном леднике гарнизон прожорливых хищников из какой-то смутной эпохи? С другой стороны, разве угадаешь заранее, как и откуда ударит враг, если о нем по-прежнему ничего не известно? Вот и строят укрепления, где только могут, да размещают кого ни попадя. А «вертушка» пока что на всех одна…
Размышляя о собственной значимости, Гормин все же не забывал поглядывать на хрустальный шар, что неподвижно застыл безо всяких опор и подвесов над самым штурвалом. Поэтому надвигавшуюся опасность он распознал почти вовремя. Лишь доли мгновения не хватило ему, чтобы уйти от удара воздушной волны.
«Вертушка» царапнула брюхом ледовую стену и рухнула вниз. Невидимая защита отказала не сразу, что позволило гному остаться в живых. До тех пор, пока страшная сила не вырвала его из кабины, в клочья изрезав плоть о края пробитой обшивки.