Большие планы, например, играть за мичиганских Росомах. Мы выросли, одетые в кукурузные и синие формы, и я готов вступить в ряды в следующем году. Я обещал папе, что получу образование, прежде чем стану профессионалом.
— Забудь об этом, — говорит она, отмахиваясь и замыкаясь.
— Нет, — говорю я слишком резко. — Ты просто застала меня врасплох, вот и все.
Я пытаюсь отшутиться, но ее брови хмурятся. Она пытается не заплакать?
Блять.
Я не хотел ранить ее чувства.
Это всего лишь поцелуй, верно?
— Это всего лишь поцелуй, Генри, — стонет она. — Я не прошу жениться. Что произойдет, когда придет время какому-нибудь парню, который мне нравится, сделать шаг? Или что, если я захочу быть первой? И не буду знать, что делать.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Эмми
Я едва успеваю произнести последние слова, прежде чем рука обхватывает меня сзади за шею и притягивает через всю центральную консоль к себе.
Все происходит как в замедленной съемке.
Генри собирается поцеловать меня.
Жаль, что не могу ущипнуть себя.
Взгляд Генри опускается мои на губы и не отрывается, пока он не пробует их на вкус. Его губы мягкие, и я внезапно понимаю, что мои — нет. Я напряжена. Слишком напряжена.
Расслабься, Эмми!
Я закрываю глаза и позволяю ему взять инициативу в свои руки. Когда губы слегка приоткрываются, его пальцы сжимаются крепче. Язык следует по моей нижней губе. Я чувствую эту нежную ласку вплоть до того места, где клитор пульсирует под швом джинсов. Бедра слегка двигаются, пытаясь доставить хоть какое-то облегчение, но, честно говоря, от этого становится только хуже и я просто хнычу в рот Генри, когда его язык проникает глубже.
Знаю, мне не послышался тихий стон, вырвавшийся из его груди. Я жадно проглатываю этот звук и продолжаю, придвигаясь так близко, как только могу, с дурацкой консолью между нами.
Я снова и снова прокручивала этот момент в голове. Где все могло произойти и как. И глупая я решила выбрать автомобиль, а не кровать или диван. Теперь понимаю, что это неудобно со старыми сиденьями и громко с древним двигателем. Определенно, не самая романтичная обстановка, которую могла бы выбрать.
Но я просто почувствовала это. Момент. Знала, что все должно было произойти до окончания школы, чтобы в будущем могла не переживать о том, что меня никогда не целовали в старших классах.
Понимаю, это не самый лучший момент, по сути, обманом заставить лучшего друга поцеловать меня. Но ничего нельзя было поделать. Я не хотела просто наброситься на него однажды или сделать первый шаг, если тот будет смотреть на меня слишком долго. Не хотела, чтобы казалось, словно нуждаюсь в большем. Это был единственный способ.
Он отстраняется слишком быстро, слегка прикусывая мою нижнюю губу, прежде чем сесть обратно на водительское сиденье. Его губы припухли и покраснели от поцелуя, и надеюсь, что выгляжу так же. Потому что, может быть, до него наконец дойдет, что находилось перед ним все это время.
Я прямо здесь, черт возьми, Генри! Видишь?
Он улыбается.
— Неплохо для первого раза.
— Неплохо, — я усмехаюсь. — Не за что. Я потрясла твой мир.
Скрывая тот факт, что, похоже, надежды только что рухнули в тысячный раз, я улыбаюсь и счастливо напеваю, откидываясь на спинку сидения.
— Да уж, — говорит он с глубоким смехом. — Сразила наповал.
— В любом случае, — продолжаю я. — Рада, что вся эта тренировка на руке сработала. Парням в колледже лучше быть поосторожнее. Я собираюсь отправиться на охоту.
Вместо того, чтобы рассмеяться, он недовольно хмыкает и заводит старый «Бронко». Пожав плечами, я отворачиваюсь к окну, когда он начинает рассказывать о своем дне и о том, как прошла тренировка. Я не шутила, сказав, что от него пахло. Здесь воняет.
Я опускаю стекло, хотя на улице едва ли плюс десять градусов. Бедному носу нужно отдохнуть. Он спрашивает меня о прошедшем дне, искренне интересуясь, как все прошло. Но я с трудом могу сосредоточиться. Поддерживаю беседу с минимальными усилиями и просто вдыхаю свежий воздух.
За эти годы я столько раз пыталась заставить его заметить во мне нечто большее, чем друга. Иногда кажется, словно вижу это. Как он смотрит, будто я единственный человек в комнате. Всегда покупает мои любимые закуски, а подушки в гостевой спальне в доме всегда побрызгана лавандой — моим любимым ароматом.
И знаю, это потому, что Мистер Сэйнт, отец Генри, никогда бы такого не сделал. Он отличный отец, заботится обо мне и любит как родную, но мужчина ни за что на свете не узнает, что лаванда помогает мне заснуть. И сомневаюсь, что Шарлотта пойдет в гостевую комнату, чтобы побрызгать подушки запахом, действующим на меня как снотворное, прежде чем я приду.
Он сделал для меня гораздо больше, чем когда-либо для любой из своих подружек... если их можно так назвать. Все, что он делает, это водит их на пару свиданий, прежде чем трахнуть, а потом ему становится скучно, когда понимает, что им больше нечего предложить.
Генри любит шутить, что не слишком умен, но это не так. Он любит хорошую беседу и всегда очень подробно объясняет важные мысли и идеи, когда уже полночь и вокруг больше никого нет, чтобы послушать. Знаю, он нуждается в ком-то, кто может сравниться с ним интеллектуально. В нечто большем, чем просто красивое личико.
Мы подъезжаем к дому и когда рев двигателя наконец стихает, он поворачивается ко мне и прищуривается.
— Что? — спрашиваю я, закрывая окно. — Почему ты так смотришь?
— Поцелуй не заставит тебя вести себя странно, так ведь?
При одном упоминании об этом ноги сжимаются, и я чувствую, как влага пропитывает трусики. Это смущает. Он может возбудить меня всего одним легким поцелуем. Я по уши влюблена в этого парня, который не может заглянуть за стену дружбы, которую возводил годами.
— Нет, — я смеюсь и открываю дверь. — За кого ты меня принимаешь, Генри? — спрашиваю его, поднимая сумку и соскальзывая на землю. — Я справлюсь с одним маленьким поцелуем между друзьями.