— Генри, я...
Его рука сжимает занавеску, заставляя меня остановиться.
— Просто ответь на вопрос, Эмми. Просто... — он вздыхает. — Ответь.
Ты постоянно думаешь о чем-то подобном, когда тайно влюблен. Каждую ночь, засыпая, мечтаешь, прокручивая в мозгу различные сценарии, пытаясь заснуть, представляя все способы, которыми этот человек, наконец, поймет, что хочет быть с тобой.
Но никогда, во всех мечтах, я не думала, что это произойдет здесь, в его душе, пока я, блять, голая. Кажется немного несправедливым, что он полностью одет по ту сторону занавески.
— Нет, — наконец говорю я. — У меня никого не было.
Я не берегла себя конкретно для него. Просто отказывалась отдавать свою вишенку кому попало. Я целовалась с парнями, конечно. Но дальше этого не заходила.
Я слышу, как он вздыхает одновременно с тем, как рука отпускает занавеску. Душераздирающее разочарование охватывает прежде, чем я осознаю, что он делает.
Он раздевается.
Я наблюдаю, как тени движутся, слышу, как одежда падает на пол.
А затем он заходит. Я не отрываю взгляда от его лица, в ужасе от того, что если позволю себе посмотреть куда-нибудь еще, это прекратится.
Проснусь в своей постели от самого яркого сна в жизни.
Его темные волосы падают на красивые голубые глаза. Густые брови сведены вместе, когда он осматривает меня, тело, скользкое от горячей воды, все еще льющейся на спину.
Его грудь резко поднимается.
— Черт, Эмми.
Он стонет, прежде чем придвинуться ближе, руками хватая меня за челюсть, горло и волосы одновременно. Рот опускается на мой собственный, и я задыхаюсь, позволяя проникнуть языку внутрь. Киска сжимается, а клитор вибрирует. Соски тут же твердеют, когда короткие волоски на его груди трутся о них. Чертовски восхитительно.
Наши зубы соприкасаются, а затем я чувствую это.
Его бедра прижимаются к моему животу, а член твердый и чертовски огромный. Честно говоря, я никогда не видела член в реальной жизни. Лишь тогда, когда смотрела порно, но никогда не чувствовала.
Он мягкий, но тяжелый, когда прижимается к животу и я не могу не задаться вопросом, будет ли больно.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Генри
Я целую ее везде, куда могут дотянуться губы. Все это время сжимаю и поглаживаю мягкие мокрые волосы, параллельно пытаясь намылить нежную кожу. Я целую ее губы, щеки, подбородок, шею, ключицы и плечи, покусывая и облизывая эту сладкую кожу, пока руки блуждают и сжимают то, чего не касается рот. Кончики пальцев оставляют следы на ее заднице, бедрах и ягодицах.
— Я хочу тебя, — шепчу ей в губы, вода начинает становиться холодной. — Но оставим это на потом, твой первый раз не пройдёт в чертовом душе.
Ее губы припухли и покраснели, а на плечах и шее остались следы от моего рта. Мы как пара подростков, едва сдерживающих себя, целуемся и прижимаемся друг к другу. Член тяжелый и напряженный, и каждый раз, когда она издает сладкий вздох или страстный стон, он прижимается к ее мягкому животу.
Не знаю, как я сюда попал, но, боже, это кажется правильным.
Я проходил мимо ванной, когда услышал, как она говорит приятные вещи о себе за закрытой дверью, выпаливая их так, словно заучила наизусть, вместо того чтобы на самом деле иметь это в виду. А потом, когда включилась вода, не мог перестать думать о том, как она могла бы выглядеть за этой дверью. Затем Эмми застонала, когда горячая вода коснулась ее кожи.
Что-то подтолкнуло меня. Что-то, не поддающееся контролю. Предполагалось, что она моя лучшая подруга и мы не можем заниматься петтингом в душе, но посмотрите на нас.
Я обнимаю ее и выключаю воду, прежде чем отстраниться ровно настолько, чтобы схватить полотенце и обернуть вокруг нее. К черту, нужно убедиться, что мы сухие. Если я сейчас остановлюсь, уверен, что передумаю. А я действительно, действительно, хочу закончить то, что мы начали.
Подхватив ее на руки, я несу Эмми в спальню. Все это время она как безмолвный наблюдатель, рассматривает мое лицо, когда я укладываю ее на кровать. Медленно раздвигаю ножки. Эмми не сопротивляется и раскрывается, ее глаза жадно следят за мной, ожидая следующего шага.
— Никто раньше не трогал тебя, верно? — спрашиваю я, покрывая поцелуями внутреннюю поверхность ее бедра, облизывая и покусывая.
Она прекрасна.
Ее мокрые волосы блестят в свете рождественских гирлянд, которые та повесила за моей кроватью несколько недель назад, и это похоже на разлитые краски на белом одеяле.
— Нет, — отвечает она на выдохе.
— Такая хорошая девочка, — бормочу я, прежде чем медленно облизать ее клитор. На вкус как гребаный рай. — Сохранила то, что принадлежит только мне.
Она стонет, прижимая бедра к моему лицу. Я горю желанием услужить, ем ее так, как Эмми, блять, того заслуживает, дразню клитор, пока она не выкрикивает мое имя. Один из пальцев дразнит ее вход, собирая влагу, прежде чем медленно скользнуть внутрь.
Боже, она тугая. Такая чертовски тугая.
Я искренне не знаю, помещусь ли в ней.
Добавляя еще один палец, я продолжаю лизать глубоко внутри скользкого влагалища. Ее бедра снова изгибаются, а руки взлетают к моим волосам, крепко натягивая пряди, когда подкрадывается еще один оргазм.
— Генри, остановись, — умоляет она, тяжело дыша и пытаясь отодвинуться от меня. Я не узнаю звук, который вырывается из груди, но его можно описать только как рычание. И снова притягиваю ее к собственному рту. Я отказываюсь пропустить хоть каплю. — Я слишком чувствительная! — кричит она, одновременно смеясь, когда я, наконец, отпускаю ее.
Я ползаю вверх и прижимаюсь своим ртом к ее.
— Попробуй себя на вкус, — говорю я, прежде чем поцеловать, пока та не приоткрывает губы и не скользит языком по моему. Ее ногти царапают спину и, что удивительно, приступ боли заставляет член дернуться. Я протягиваю руку и быстро достаю презерватив из тумбочки.
Это ее первый раз. Я должен сделать так, чтобы Эмми было хорошо. Но не уверен, что смогу продержаться так долго, как должен.