— Но то, как ты обращался со мной после того как мы переспали, — я делаю паузу, снова сглатывая от боли в горле. — Это было жестоко, Генри.
Я смотрю ему в глаза, позволяя увидеть всю причиненную боль.
— Это было жестоко. Ты трахнул меня, лишил девственности, назвал своей, а потом отшвырнул в сторону. Не хочу показаться избитой маленькой девочкой, но это был мой первый раз. Он не должен стать таким. Особенно, если тот произошел с тем, кто должен быть лучшим другом.
Я мельком смотрю на лицо Генри, замечая полное раскаяние, отчего дыхание снова сбивается.
— Ты позволил мне уйти и провести ночь в одиночестве в гостевой спальне, плача до тех пор, пока не засну, потому что был слишком эгоистичен и слишком боялся того, что, черт возьми, чувствовал по поводу того, что сделал, чтобы встретиться со мной лицом к лицу той ночью. Ты даже не смог справиться с собой настолько, чтобы обнять меня на мгновение? Чтобы позвать обратно в постель и убедиться, что все в порядке? Это было жестоко, Генри, и так непохоже на тебя... — я замолкаю и вытираю слезы со щек, отводя взгляд.
Слишком напряженно. Чувства нахлынули на меня, и, разрываясь между гневом, обидой и любовью к нему, сердце и мозг не понимают, что делать дальше.
— Я заслуживаю извинений, — шепчу я, стараясь, чтобы голос не дрогнул.
Я делаю глубокий вдох и выдох.
— Ты закончила?
— Извини? — спрашиваю я, возмущенная, когда оглядываюсь и вижу, что он улыбается.
— Спросил, ты закончила? Потому что я умолял о возможности извиниться с тех пор, как ты вышла из квартиры после свадьбы. В ту секунду, когда ты ушла, я понял, что облажался, Эмилия. Но не знал, что делать. Не знал, что чувствую и как сориентироваться.
Он хватает меня за плечи и хотя я знаю, что не должна позволять прикасаться к себе прямо сейчас, делаю это.
Возможно, я сильно выросла за последние несколько месяцев, но это не значит, что наша история стерта. Не значит, что я все еще не люблю его. И это определенно не значит, что не хочу слышать объяснения.
— Мне так жаль, Эмми. Так невероятно жаль. Ты этого не заслуживала. Не следовало целовать тебя в тот день на парковке. Знал, что ты чувствуешь ко мне больше, чем я к тебе. В глубине души. И не должен был этого делать. Понимал, что это просто запудрит тебе мозги. Но был эгоистом. Ты совершенно права. Я был эгоистом и хотел поцеловать тебя, и мне было все равно, что произойдет потом.
— И той ночью... — он смотрит вверх, несколько раз моргая и собираясь с мыслями, прежде чем снова посмотреть на меня. — Не стоило этого делать, Эмми. Я проходил мимо ванны и услышал, как ты говоришь все эти приятные вещи о себе. Но также слышал, каким ровным был твой голос, и понимал, что просто выполняла свои обязанности. На самом деле ты не верила во все эти вещи. И я спрашивал себя, как такая красивая девушка, как ты, могла этого не заметить.
— А потом то, как тот парень на вечеринке смотрел на тебя, промелькнуло в голове и я просто потерял всякий контроль. Желание обладать тобой просто захлестнуло, и я не мог вынести мысли о его руках на тебе — о чьих-либо. Хотел, чтобы именно мои руки были там. Только мои.
Он делает шаг вперед и я противодействую этому, отступая. Он делает так же вновь, как и я.
Мы танцуем этот маленький танец, пока спина не прижимается к холодной стене из шлакоблоков, а его фигура не возвышается надо мной. От Генри пахнет сандаловым деревом и свежим бельем, и я не могу удержаться, чтобы не сделать глубокий вдох.
Его рука тянется к моему лицу, нежно поглаживая, когда большой палец водит взад-вперед по скуле. Мы смотрим друг другу в глаза, и я чувствую, как решимость слабеет.
— Я буду молить тебя о прощении каждый день, — он наклоняется и нежно целует меня в щеку. Рыдание вырывается из горла, и я зажмуриваю глаза. — Сделаю все, что ты потребуешь, Эмми.
Его ладони пробегают по моим рукам, когда Генри опускается на колени. Сжимая руки, он целует их, не сводя с меня глаз.
— Я умоляю, Эмилия. На коленях умоляю дать мне еще один шанс. Стань моим лучшим хет-триком. Дай третий шанс и, клянусь, я не облажаюсь. Дай мне последний шанс. Пожалуйста. Мне так жаль, Эмми. Ты этого не заслуживала. И я не заслуживаю тебя. Но буду стараться изо всех сил каждый гребаный день, чтобы быть достаточно хорошим для тебя.
Он целует мои пальцы, ладонь и внутреннюю сторону запястья. Я начинаю плакать, позволяя эмоционально открыться, когда он прижимается лбом к моему животу и прижимает к себе. Руки зарываются в его волосы, и я прижимаю Генри еще крепче к себе.
— Боже, я ненавижу тебя, — говорю я сквозь слезы. — Я ненавижу тебя.
Он встает и прижимается ко мне всем телом, держа лицо обеими руками, так что я вынуждена смотреть на него снизу вверх. Его глаза покраснели и пара слезинок скатывается по щекам.
— Я знаю, — тихо говорит он. — Мне так жаль, Эмми. Тот факт, что я причинил тебе боль, убивает. Ты дашь мне еще один шанс?
Я закрываю глаза, еще раз глубоко вдыхая успокаивающий аромат. Чувствую себя как дома. Я спокойна как никогда за последние годы.
Он наклоняется и целует меня в лоб.
— Пожалуйста, Эмми, — шепчет он хриплым от эмоций голосом. — Пожалуйста.
— Хорошо, — наконец говорю я, протягивая руку, чтобы быстро поцеловать его в губы. — Хорошо, Генри, — он целует меня в ответ. — Еще один шанс.
Он целует меня снова, крепче, раздвигая губы движением языка.
— Это все, что мне нужно, — его руки скользят вниз по моему телу и устраиваются под задницей. Приподняв меня, он протискивается между бедрами, в то время как стена за спиной крепко прижимает меня к нему.
— Я больше не облажаюсь, — еще один поцелуй. — Никогда, — и еще один. — Обещаю.
Здесь только мы, в собственном маленьком мире, пытаемся стереть ту боль, через которую прошли.
Он шепчет обещания напротив разгоряченной кожи, и я впитываю их, улыбаясь с каждым разом чуть шире.
— Вот та улыбка, по которой я так скучал, — он целует оба уголка моего рта.
Я смеюсь и целую его ямочку, а затем губы. Языки танцуют друг с другом. Не думаю, что когда-либо была счастливее. Я не забыла всего, через что мы прошли, но, конечно, позволю ему попытаться помочь. И с нетерпением жду всех способов, которыми он это сделает.