Тем временем, пока выговариваю проштрафившемуся подчинённому эту тираду, пытаюсь привести девушку в чувство. Хлопаю по щекам, встряхиваю за плечи, но это не помогает, она слишком глубоко погружена в сон. И это плохо, очень плохо. Чувствую полнейшее бессилие и вину. Наверное, стоило её разбудить прежде, чем ложиться. Проспать половину ночи для неё более чем достаточно. Если бы она уснула потом, то лишь благодаря сонным чарам как Марсель. Тогда было бы проще сейчас до неё достучаться.
Этот чёртов Марсель! Говорил же ему следить за дыханием, за самочувствием и состоянием! Если бы он вовремя заметил признаки, смог бы сразу её вытащить с помощью ментальной связи. Идиот!
Последнее, кажется, сказал вслух.
- Соня, Сонечка, - позвал без особой надежды, легонько поглаживая по щеке. Реакции не последовало. Девушка всё также металась во сне и плакала.
- Да позови же ты её ментально! - взревел я, обращаясь к этому несмышлёнышу.
- Я пытаюсь, - напряжённо заявил он. - Как проснулся только этим и занимаюсь.
Это была более чем плохая новость, если даже ментальная связь не работает, значит дело совсем дрянь и девочке уже не помочь.
Однако, я отказываюсь в это верить. Совсем, как недавно во сне, отказываюсь принимать очевидное. И ведь в прошлый раз я не ошибся и смог выбраться из кошмара.
- Тактильный контакт должен помочь, - заявил я и передал Соню парню на руки.
Тот не возражал. Забрал у меня девушку смотрел на неё, не отрываясь и продолжал её мысленно звать.
Усидеть на месте я не мог - принялся ходить из стороны в сторону по-маленькому гроту, не отрывая взгляда от девушки.
- Соня, Соня, Соня, очнись же маленькая! - говорил или почти кричал я. - Вслух зови, - рявкнул на тарха. - Используй все возможные варианты: прикосновения, голос, мысли. Никогда не знаешь, что может подействовать, а нам любая мелочь может помочь.
Парень кивнул и принялся звать Софью. Сначала просто по имени, потом тоже обращаясь к ней просил её очнуться. Даже Черноглазкой называл своей манере.
Девушка не очнулась и не прекратила метаться, но говорить начала более связано. Я различал имя своё и Марселя. Она звала нас. Просила помощи, а я ничего не мог сделать. И лишь как тогда, когда её похитили Дети Тьмы, мерил шагами помещения и надеялся на их с Марселем связь. Но она (связь) снова не давала результатов.
Мити Сальп не сдавался, но я видел, что в его глазах энтузиазма поубавилось.
- Всё бесполезно, - выдохнул он, подтверждая мои мысли.
- Не смей так думать! - ответил ему угрожающе. - Пока она жива, пока дышит нельзя опускать руки. Нужно использовать любую возможность, чтобы её вернуть.
- Я это понимаю, поддерживаю и принимаю, - ответил парень.
- И буду бороться за её жизнь до последнего вздоха. Но шансов на то, что она очнётся, больше от этого не становится, - горько усмехнулся он.
И бездна всех забери он прав! Это я тоже понимал.
- Ламен! - в очередной раз позвонила девушка.
- Я здесь, Соня, здесь! - подошел и взял её за руку.
Теперь я тоже, несмотря на отсутствие изначальной связи между нами, пытался пробить её ментальный барьер. Ведь она раньше периодическим мне открывалась, а значит формально приглашение к мысленному общению от неё было и не раз. Это я никогда на него не отвечал. Идиот. И на кой сдались мне эти мои принципы? В голову, видите ли, никого не пускаю. Лучше бы пустил. Её. Сейчас мог бы не просто сидеть сложа руки, а попытаться вытащить её. Конечно, я и так пытаюсь, но шансов у меня ещё меньше чем у Марселя. А вот если бы связь была, шансов, скорее всего, было бы больше. Ведь насколько я успел заметить, Соня ко мне неравнодушна, если не сказать больше – питает светлые чувства и если бы её звал именно я, это могло бы сработать.
Внезапно Соня и вовсе начало визжать. Она сжалась в комочек, закрыла голову руками и кричала, визжала, а потом начала кого-то о чём-то молить на незнакомом языке, очевидно, своём родном. Это было жутко. Складывалось впечатление, что это конец, агония. И что либо мы сейчас её разбудим либо она умрет. Это ощущение переросло в уверенность, которая вышибла из головы все остальные мысли. Ничего хуже произойти уже не может и терять тоже больше ничего. Я знал, что это произойдёт сейчас, но не мог её отпустить.