– Она не вернётся.
– Вернётся.
– А меня никто не собирается спросить, хочу ли я вернуться обратно? – сказала Хэтти писклявым голосом.
Слёзы жгли Хэтти глаза, и она была готова снова заойкать, но тут какой-то запах внезапно ударил её.
Это был не просто обыкновенный запах.
Это был запах канализации, которую никто не чистил тысячу лет.
Это был запах ста тухлых яиц, оставленных на полуденном солнцепёке.
Это был запах подмышек чудовища.
Это был запах миллиона старых носков.
Это был запах из клюва орла.
Это был запах застойного пруда.
Это был запах рыбьих потрохов.
Это был запах вонючего сыра.
Это был запах всего вышеперечисленного и ещё много чего.
Виктор явно тоже почувствовал его. Уши слона захлопали быстро-пребыстро, словно он пытался отмахнуться от чего-то. Запах одолевал его.
Хэтти сомлела, и она могла утверждать, что не только она одна. Хватка Сэра Гидеона ослабла. Скоро он совсем отпустил её волосы. Она смотрела, как он, трепеща, летит вниз, будто осенний лист.
Он рухнул на сухую траву в то самое мгновение, когда рядом приземлилась задница Виктора, и Хэтти, соскользнув по слоновьему боку, плюхнулась неподалёку в облаке рыжей пыли. Листья, ковром выстилавшие лес, зашуршали, когда она упала в них.
– Брр, – сказал Сэр Гидеон.
– Брр, – повторил за ним Виктор.
– Брр, – добавила Хэтти, зажимая нос ладонью. – Что за ужасный запах?
– Это Времечервия. Она, должно быть, работает поблизости, – объяснил Виктор.
– Что же она делает, если так жутко пахнет? – спросила Хэтти.
– По большей части вгрызается. Она прогрызает дыры в твой людской мир.
Вот как? Наверное, он говорит о нормальном мире: Вустер, Великобритания, Земля и всё, что Хэтти знала сама или о чём читала в книгах. Но если это был людской мир, то где она находилась сейчас?
– А Гдетам-Нынчесям – не в людском мире? – поинтересовалась она.
– Не в твоём людском мире.
Хэтти нахмурилась. Может, теперь в словах Виктора окажется больше смысла? Нет, не помогло.
– А зачем она вгрызается? – спросила она.
Говорить о практических вещах было проще, чем сомневаться во всём, когда-либо увиденном или услышанном.
– Чтобы схватить пару облаков. Лорд Мортимер заставляет её этим заниматься, потому что у нас недостаточно облаков. Боюсь, к запаху привыкнуть невозможно. – И Виктор помотал хоботом, словно пытаясь вытрясти вонь из ноздрей.
– Ну а мне запах нравится: ведь он помешал вам двоим разорвать меня пополам, – сказала Хэтти.
– И когда ты поймёшь, что всё это с тобой вовсе не связано? – бросил Сэр Гидеон.
– Как по мне, очень даже связано.
Хэтти сняла плющ, обмотанный вокруг запястья, и потёрла затылок в том месте, где Сэр Гидеон повис на её волосах. Но, заметив, что он смотрит на неё, опустила руку. Она не хотела, чтобы пусть и маленький, но дракончик считал её слабачкой.
– Люди такие эгоцентричные, – пробормотал Сэр Гидеон, и вдруг глаза его потемнели, уставившись на что-то за плечами Хэтти.
Обернувшись, Хэтти обнаружила, что за группой стройных деревьев маячил крепко сбитый мужчина, который как раз слезал с лошади. На нём был бордовый плащ, скреплённый бронзовой фибулой: застёжкой в виде броши. По подолу золотой нитью тянулась вышитая цепочка кокард.
– Вот и один из стражей царства. Их здесь целая армия, – шепнул Виктор, и Хэтти услышала, как Сэр Гидеон заскулил.
– Он послал меня на искания в людское царство! – простонал дракон.
«Отлично», – подумала Хэтти. Наконец-то она нашла кого-то, кто сумеет ей объяснить, что происходит, и не даст несносному крошечному дракону дёргать её за волосы. Она пощупала затылок, чтобы проверить, не оставил ли он её с проплешиной.
– Этого только не хватало, – пробурчал Сэр Гидеон, когда стайка белых птиц с угольно-серыми клювами слетела с деревьев: у каждой на голове был перьевой хохолок, прижимавшийся на лету. – Отчего какаду всегда тут как тут, когда им совершенно не рады? Почему они не способны не совать клюв не в своё дело?
Страж подошёл к ним, шаркая кривыми ногами.
– Сэр Гидеон, ты так быстро вернулся, – заметил он.