До города я домчался быстрее пули, со скоростью ужаленного в задницу гепарда. Нужно было срочно собирать всю команду и отчаливать как можно скорее.
— Что случилось? — всполошились парни, наперебой закидывая меня вопросами.
— Уходим, срочно, — я не стал ничего объяснять.
Во-первых, не время, а во-вторых, кто-нибудь наверняка проболтается, если все будут знать правду. А пока правду знаем только мы с Хререком, я могу быть спокоен.
Все засуетились, забегали. Мы успели обжиться в Ладоге, обрасти имуществом и связями, и столь резкое отплытие не вписывалось во многие планы, но приказ есть приказ. Сказано отчаливать, значит надо отчаливать.
С грехом пополам мне удалось собрать на пристани всех до единого, пересчитать по головам и наконец отчалить. «Морской сокол» вновь вступил на дорогу китов, но я рассчитывал, что в этот раз путешествие окажется недолгим. Всего-то немного подняться вверх по реке.
— Что, опять с конунгом поссорился? — вдруг спросил меня Хальвдан.
— А мне Хререк казался нормальным, — протянул Токи.
— А ну, Бранд, рассказывай, — потребовал Торбьерн. — Что за спешка? Почему мы должны всё бросить и куда-то плыть?
— Да! Рассказывай! — закричали и остальные.
Я почувствовал, что меня припёрли к стенке. Так и до бунта недалеко. Хререк моим людям нравился. Историю про внезапную смертельную ссору они не поймут и не примут.
— Это… Кхм. Приказ Хререка, — сказал я. — Это всё, что я пока могу сказать. А вы и вовсе никому ничего не говорите, даже этого.
— Тайные делишки? — фыркнул Кнут. — Мог бы и не ломать комедию.
— Идём в Хольмгард, — сказал я. — По приказу князя. Так что поживее на вёслах, мы и так едва тащимся.
Такой ответ устроил не всех, но в целом напряжение спало. Однако парни ощущали интригу, тайну, и природное любопытство так и заставляло их досаждать мне глупыми вопросами. Зачем нам в Хольмгард. Что там с Хререком. Зачем он меня вызывал. Почему с нами не пошёл Вышата. Когда мы вернёмся в Альдейгью. Кто ждёт нас в Хольмгарде. И так далее.
И если сначала я пытался отвечать обстоятельно, по существу, стараясь придерживаться легенды, то очень скоро моё терпение иссякло, и следующего вопрошающего я пообещал скинуть за борт. Как обычно, по-доброму не получилось.
Драккар поднимался вверх по течению Волхова, неторопливому и размеренному. Мы даже не слишком-то напрягались на вёслах, как это иногда бывало. Хольмгард лежал где-то там, впереди, у самого Ильмень-озера.
Реку нам требовалось пройти полностью, от устья и до истока, и мы ворочали вёслами, проходя мимо заросших островков, рыбачьих посёлков, бобровых плотин, и прочих элементов пейзажа. Мимо проходили типичные русские леса, болота, луга, красивая девственная природа, почти нетронутая человеком. Мне даже на мгновение подумалось, что я единственный человек во всём мире, способный оценить такую красоту, просто потому что мне есть, с чем сравнить. В моём времени даже в самых заповедных местах ничего подобного уже не увидеть.
Плыть, к моему удивлению, пришлось достаточно долго, хотя мне казалось, что от Ладоги до Новгорода рукой подать. Я опять недооценил русские просторы. Масштабы по сравнению с той же Англией просто космические. Сколько мы там шли до Кембриджа? Несколько дней, около того, пройдя за это время половину острова и три королевства. А тут, в общем, от Ладоги до Новгорода примерно сравнимое расстояние.
Ладно хоть мы не топтали дороги пешком, а спокойно плыли себе на драккаре. Иначе можно с ума сойти, пока дойдёшь от одного места в другое, хотя куда более вероятно напороться на волков, медведя или ещё какую-нибудь не очень дружелюбную лесную живность.
Порой мы встречали другие корабли, идущие навстречу, к Ладоге, обмениваясь новостями, но все старались держаться от нас подальше, практически прижимаясь к берегу. Мы видели и чуяли чужой страх, и он заставлял нас смотреть на эти корабли как на добычу, но я запретил нападать, хотя и сам отчаянно желал пошариться в чужих трюмах. Первым делом — добраться до Новгорода и выяснить всё необходимое.
И чем выше мы поднимались по течению, тем грязнее становилась вода, отчего становилось понятно — город близко. Всё чаще стали попадаться посёлки на берегах, рыбачьи лодки, хижины, сети. Здесь, в отличие от Англии, народ был ещё непуганый, и не старался спрятаться в глубине суши от морских налётчиков.
Вскоре ещё и завоняло чем-то.
— О, кожевниками пахнуло, — усмехнулся Вестгейр, глядя, как все остальные морщат носы. — Эту братию издалека можно узнать.