— Какой ты наивный, — поморщился Даг.
Тут я склонен был поддержать Дага, взять Смоленск будет непросто. В Смоленске я бывал прежде, ещё в той жизни, и хорошо помнил, какой там крутой берег и высокие кирпичные стены. Сейчас, разумеется, стены и башен из красного кирпича там не было, максимум деревянные, но менее неприступным от этого город не стал. Город-герой выдержал немало осад и штурмов, а мы с Хререком тоже не Наполеоны Бонапарты. У него-то как раз пушки были, и немало.
Но если мы возьмём с собой всех, кого только можно, и местные племена, и ладожцев, и новгородцев, и полочан, то шансы определённо есть. В конце концов, неприступных крепостей не бывает.
— До зимы бы успеть, — вздохнул Хромунд.
— Это да, — поддержали его сразу несколько человек, тут же погружаясь в воспоминания о доме.
Это у меня, по сути, не было ни кола, ни двора, только «Морской сокол» и меч на поясе, а у многих в команде имелись жёны и дети, подрастающие где-то там, на севере, и каждый вечер вглядывающиеся в серую кромку горизонта, где море сходится с небом. Так что почти каждый мечтал вернуться домой с подарками. Заморскими бусами, золотыми серьгами, отрезами ткани, черепаховым гребнем, и прочим, и прочим.
Ну а я, как хёвдинг, должен был всё это обеспечить, в том числе, успешное возвращение. Плохой из меня хёвдинг, раз уж я думаю только о новых свершениях, а не о возвращении в родную гавань.
— Успеем, — сказал я. — Лето ещё не кончилось.
Я самую малость лукавил, но совсем чуть-чуть. Нужно было просто показать уверенность. В успехе нового похода я не сомневался, были вопросы только по его продолжительности, но для меня это проблемы не составляло. Будет нужно — и до Киева дойдём. Там и вовсе княжат такие же пришлые варяги, как и сам Хререк, так что если поменять одних на других — никто и не заметит разницы.
Пьянка продолжалась, откуда-то выползли размалёванные скоморохи со своими песнями и плясками, и всеобщее внимание оказалось приковано к ним. Я подобного насмотрелся по телевизору и просто молча цедил холодное пиво под звуки жалейки и бубенцов. Мотив у песенки был нехитрый, но местным, похоже, нравилось.
Тут вообще народ не был избалован культурно-массовыми мероприятиями, радио и телевизором, и послушать профессиональное исполнение музыки можно было только на таких гулянках, ярмарках и праздниках. В основном, пели и играли сами, пели за работой, на посиделках, сидя за столом, на завалинке и на телеге, ворочая вёслами и вытягивая канаты, от горя и от радости. Мне, как человеку двадцать первого века, такое было немного непривычно, но наблюдать за этим было интересно. Первое время.
А вот местные охотно подпевали и долбили кружками по столам в такт. В целом, пьянка — она и в девятом веке пьянка.
Специально обученный человек, отбивая поклоны, пробежался вдоль столов пирующих, собрал добровольные пожертвования и спешно ретировался вместе с остальными скоморохами, пока пьяные добродушные норманны не осознали, что выделили чуть больше монет, чем хотели изначально.
Я тоже бросил им в шапку горсть мелочи, пусть даже их песня мне не понравилась. Хёвдинг должен быть щедрым, не только к своим. Порой эта необходимость меня здорово раздражала, но деваться было некуда. Скупость обойдётся мне гораздо дороже.
Пирушка мне быстро наскучила, сидеть и пить халявное пиво можно, конечно, очень долго, пока ноги не откажутся подчиняться, но это не наш путь. Я поднялся из-за стола, прошёлся до ветру, поглядел со стороны на веселящихся северян. Из-за каждого стола доносились смех, тосты, пьяные выкрики и хвастовство.
Мне же почему-то было не до смеха.
Мы снова находились в Новгороде, и у меня из головы не выходила та девица, спасённая от людей Эйрика. Хотелось снова прийти к её воротам, зайти во двор, познакомиться. Или хотя бы взглянуть издалека. В прошлый раз мой поход закончился не слишком удачно, но в этот раз, наверное, удастся обойтись без кровопролития.
Я оглядел свою команду, выискивая кого-нибудь более-менее трезвого, и мой взгляд упал на Токи, который понуро ковырял что-то ножом в тарелке. Олаф и Лейф снова до него докопались со своими шуточками.
— Токи! Пошли со мной, — позвал я, и он с радостью поднялся из-за стола.
— Куда это вы? — спросил Лейф.
— По важному делу, — буркнул я.
— Важнее, чем пьянка с князем? — удивился Олаф. — А Токи тебе зачем?
— Не задавай глупых вопросов, не придётся слушать грубые ответы, — сказал я.
— Ладно, ладно, — Олаф поднял руки в примирительном жесте. — Как скажешь, Бранд.
Больше глупых вопросов не задавали, и мы с Токи отправились в той усадьбе, благо, идти тут было недалеко. На улицах тоже праздновали, и местные девицы теперь не прятали взгляд, а наоборот, засматривались на нас, как на завидных женихов. Осень — пора свадеб.