Мы подбирались всё ближе и ближе к крыльцу, прорубая себе путь с ожесточением, достойным кровных врагов, но вся вина киевлян была только в том, что они стояли на нашем пути. Вернее, на пути Хререка к единоличной власти на торговом пути, а мы сопровождали его в надежде возвыситься одновременно с ним.
Я ткнул светлобородого хускарла саксом прямо в раскрытый рот, выламывая зубы и разрезая глотку, так, что хлынувшая кровь мигом окрасила его бороду в бурый цвет, толкнул щитом другого, вспорол брюхо третьему, поднырнув под щит. Время Кровопийцы не пришло, в подобной свалке гораздо удобнее орудовать коротким клинком, мясницким тесаком, а не благородным белым оружием.
Краем глаза я заметил Хререка, залитого кровью с головы до пят, но бодрого и свирепого, князь дрался один на один с каким-то местным богатырём, и злобно рычал на каждого, кто пытался помочь ему в драке.
Тут же сражался и Хельги, я узнал его, хотя лицо его было закрыто железной маской. Взгляд выхватывал и другие знакомые фигуры, во дворе крепости сейчас дрались все, кто мог держать оружие, наши соратники прибывали и прибывали, так что даже становилось тесно.
Ворота, забаррикадированные изнутри, открыли, баррикады растащили, и путь в крепость теперь был свободен для всей армии. И оставшиеся в живых киевляне начали бросать оружие один за другим.
Победа. Безоговорочная победа. Конец войны.
Отказались сдаваться немногие, предпочитая славную смерть позорному поражению, и богатырь, с которым бился Хререк, тоже сражался до конца. Князь, орудуя мечом со скоростью промышленного вентилятора, отрубил ему левую руку, а потом располосовал от плеча и до середины груди.
Только после этого я опустил щит, чувствуя глубокую усталость. Несколько мелких ран саднило, дико хотелось пить. Больше всего на свете я сейчас хотел завалиться в жарко натопленную баньку, да с холодным пивом, чтобы выползти из парилки обновлённым и свежим.
— Киев! Наш! — проревел Хререк.
— Наш! — поддержали его все остальные, и я в том числе.
Как давно я хотел произнести эти слова.
Теперь город принадлежал нам полностью, и нижний, и верхний, и больше никто не мог помешать нам. Весь путь из варяг в греки теперь контролировался новгородским князем, от начала и до конца. Нет, в низовьях Днепра, возможно, останутся недовольные, те, кто не сразу признает власть Хререка, но это решается буквально за один поход в гости, так же, как с двинскими волоками.
Убитых киевлян уже начали обирать, раненых оттаскивать в сторону, началась обычная рутина, как и всякий раз после битвы. Время перевязать раны, перевести дух, подсчитать потери. Время собирать урожай, то, что подарили нам боги войны. Всё остальное будет потом. И делёжка трофеев тоже.
Эпилог
Наконец-то я мог пройтись по славному русскому городу Киеву без опасения, что меня подстрелят со стены или из-за угла. Кольчуга заняла своё место в одном из сундуков, завёрнутая в промасленную ткань, чтобы до неё не добралась ржавчина.
Но Кровопийца по-прежнему болтался на поясе, показывая всем и каждому мой высокий статус. Далеко не каждый хёвдинг или даже король мог таким мечом обладать. Я — обладал.
Так что я шёл по Подолу в бобровой шапке и горностаевом плаще, чувствуя, как лёгкий декабрьский морозец пощипывает лицо. Сегодня меня сопровождали Хальвдан и Сверри, улыбающиеся местным дивчинам. Я выбрался на торжище, взглянуть на заморских купцов и, возможно, прикупить что-нибудь для себя.
Пусть даже реки сковало льдом, торговля не прекращалась ни на один день, разве что свои торговые ладьи все загнали на ремонт и хранение, а из сараев вытащили санные повозки. По Днепру и остальным рекам теперь ходили целые поезда из саней. И каждый проезжий купец оставлял малую денежку в качестве пошлины и платы за защиту, так что все города на пути стремительно богатели, а из малых деревень и сёл вырастали новые.
Хререк не соврал. Киев он отдал мне, а сам продолжил править из Новгорода, хотя с точки зрения удобства Киев со всех сторон казался лучшим вариантом, и многие советники, даже Хельги, отговаривали князя от подобной щедрости. Так что я теперь стал не просто хёвдингом, а целым ярлом. И пусть даже я не был родовит и знатен, я всё равно взгромоздил свою задницу на княжеский престол. Хоть князем я и не считался. Князь у нас был только один.