Но и они гибли тоже. Каждую секунду где-то прямо посреди прыжка потухала одна голубая искра, пересеченная парой лучей. Где-то не потухала, а улетала вниз, промахнувшись мимо точки финиша. А где-то — приземляться уже было некуда.
Корабли горели. Из нескольких сотен кораблей почти половина горела. Несколько уже плавно опускались на поверхность, пылая так яростно, что не оставалось сомнений — больше они не полетят. Остальные медленно сдвигались, закрывая собой оставленные бреши, и не прекращали ни на секунду обстрел скаутов.
Яхта приблизилась к бою почти вплотную. Резко пахнуло озоном от уничтоженных скаутов и чем-то кислым. Грохот снарядов начал оглушать.
Бам! — разорвался снаряд совсем рядом. Яхту качнуло.
— Держись! — крикнул Ксан, глядя куда-то вверх.
Алиса вцепилась в фальшборт еще сильнее, и машинально посмотрела туда, куда смотрел Ксан.
На яхту пикировал геологический скаут. Его камеры были направлены прямо на Алису, и лазеры не спешили извергать синюю смерть.
Неужели узнали?
Алиса оторвала одну руку от фальшборта и помахала скауту.
— Держись, сказал! — закричал за спиной Ксан.
В скаута врезался снаряд.
Звука не было, он пропал. Просто скаут моментально лишился половины фюзеляжа и камнем рухнул вниз. Прямо на Алису.
— Давай!..
В последнюю секунду яхта рыскнула в сторону, инерция повалила Алису на правый бок.
Через мгновение левая часть кормы перестала существовать. Яхту закрутило штопором, Алису потащило в дыру, прямо на пламя реактивного двигателя!
Лопнувший фальшборт выскользнул из рук, разодрав сплющенными краями ладонями!..
Но в последний момент запястье рвануло так, что отдалось в плече.
— Держись!..
Алиса завороженно наблюдала, как в каких-то двух метрах от ног ревет пламя реактивного двигателя, и как крутится внизу земля.
Ногам было горячо.
— Подтягивайся! Я же не вытяну!
Алиса посмотрела наверх.
Ксан держал ее за запястье здоровой рукой, а ногами цеплялся за вертикальную стойку фальшборта. Кажется, ему пришлось прыгнуть от руля, чтобы умудриться здесь и сейчас оказаться здесь. Ну точно, прыгнул — даже лежит на сломанной руке.
Как же ему, должно быть, больно!
В голове прояснилось, будто Алисе отрезвляющую пощечину зарядили. Снова вернулись звуки, вернулась боль в чуть не выдернутой из сустава руке, а главное — стало понятно, что ногам не горячо, а очень, очень горячо!
Но все это чушь по сравнению с тем, что сейчас ощущает Ксан…
— Держись, я сейчас… — зашептала Алиса, подтягиваясь на его руке и хватаясь за фальшборт. — Я сейчас, я уже, я все…
Когда она кое-как забралась на яхту и надежно уцепилась, Ксан наконец перекатился на здоровый бок и тихо застонал, держась за сломанную руку.
— Прости, прости… — зашептала Алиса. — Черт, я же даже ничем не могу помочь, я же даже не могу обезболить…
— Кнопка… — прошипел Ксан. — На руле. Прямо посередине. Солнце. Нажми!
— Да, да, сейчас!
Алиса, прижимаясь к палубе, доползла до руля и встала, цепляясь за него. От вращения яхты начало подташнивать, а в глазах — плыть, но кнопка в виде солнца в центре руля Алиса нашла.
И нажала.
Не было взрыва, не было волны света, даже никакого звука не было. Просто рев двигателя под кормой стих, и яхта перестала вращаться.
А скауты вокруг посыпались с неба, словно обмерзшие птицы. Смолкли корабельные орудия, погасло пламя реактивных двигателей, и последние приземлившиеся Ангелы уже больше не пошли на взлет. Один из них — Алиса проследила взглядом — чуть не вылетел за борт, когда крылья отказались складываться по команде, но его перехватил товарищ, прыгнув сверху и повалив на палубу.
А ведь сколько-то так и не перехватили…
— Тормоза… — снова прошипел Ксан, рывками поднимаясь. — Уйди.
Он подергал свои рычаги и педали, и яхта, наконец, остановилась.
Они висели над замершим боем, будто над стерео-диорамой где-то в музее Новы. Очень удобная штука — пол под тобой это прозрачный полимер, на большой площади вмещающий в себя сразу кучу экспонатов, по которым ты можешь натурально ходить.
Вот только это не экспонаты, а живые люди. Которым сейчас ничего не останется, кроме как бороться с пожарами на своих кораблях, и пытаться помочь раненым. У кого-то из них не выйдет ни того, ни другого.
А над головой настоящим железным небом висит туша «Солидарности». Вернее, часть туши, от силы четверть, самые нижние ярусы, отданные под склады, производственные цеха и отсеки с капсулами сверхдальней разведки. Отсюда не понять, но это на самом деле выпуклая гондола, будто опухоль на идеальном эллипсоиде остального корабля. А остальной туши просто не видно.