– А сейчас приглашаю всех добросовестно помыть ручки и присаживаться за столики, – Аннтуанэта помогала каждому ребёнку вытереться и следила за тем, чтобы все дети тщательно помыли свои руки, мимоходом объясняя простые правила гигиены
– Только не бегом, вы можете поскользнуться или случайно толкнуть кого-нибудь!
Наконец, все дети расселись за по своим местам. Меррелейн, так звали девочку из той самой "аристократичной" семьи, вызвалась помочь воспитательнице разносить тарелки с едой и чаем.
Подходя к каждому вместе с Аннтуанэтой, они подавали ребятам к столу по порции на одного только что сваренной на кухне геркулесовой ароматной каши.
– Странно – вслух размышляла Мэйшес.
На неё обратил внимание её сосед:
– Что, странно? – сидевший возле мальчик задал ей вопрос, совершенно не понимая, о чём она.
Мэйшес, слегка подняв брови, внимательно посмотрела на него:
– Я разве сказала это вслух?
– А я разве похож на того, кто умеет читать мысли? – мальчик, поведя бровью, в той же манере посмотрел на неё.
Она в свою очередь, задрав подбородок, попыталась высокомерно, но не с целью обидеть, а скорее, с желанием лишний раз немного "поманерничать", завершить диалог:
– Невежливо отвечать вопросом на вопрос. – Тут её вдруг снова заинтересовал завтрак и она, взяв немного и, приподняв столовой прибор, съела небольшую ложку каши.
– Невежливо говорить, когда находишься за приёмом пищи. С претенциозной ухмылкой ответил ей сидящий рядом ребёнок и сделал глоток стоящего рядом с его тарелкой чая.
В голове у Мэйшес на пару секунд возникла мысль о том, что он то ли пытается зеркалить её поведение, то ли ему просто хочется посмеяться над происходящим таким образом, но уточнять она не стала, а решила перейти сразу, что называется, к делу, дабы не "тянуть кролика за уши".
– Мисс Машрум уже 10 минут ковыряется ложкой в каше, но даже не попробовала её. – Ей не терпелось начать рассуждать в надежде, что если у её соседа и есть какие-то намёки на наличие эмпатии, в чём она была не уверена, если он всё-таки не пытался ею манипулировать до этого, ведь, по её мнению, данным качеством было обижено огромное количество людей, то он сумеет как-то поддержать диалог, пусть даже, быть может, и не обязан.
– На мой взгляд, эти и другие вопросы – не проблема, если они касаются живого, в первую очередь, человека. – Ответил суховато мальчик, сидящий возле Мэйшес, не отвлекаясь от завтрака.
– В каком смысле?
– В смысле ты можешь задать ей его, пока она находится в шаге от тебя, поскольку более точного ответа на вопрос, чем от неё и в то же время касающегося её мы вряд ли когда-то узнаем, тебе так не кажется? – задав Мэйшес вопрос, он сделал что-то между то ли упрекающим, то ли задающим вопрос выражением лица, но, как и Мэйшес, совершенно не желая обидеть собеседницу.
Внезапно Аннтуанэта встала и Мэй, пока её сосед сидел, будучи уставившимся в тарелку, растерянно отвела от той взгляд, уже забеспокоившись, что воспитательница подслушала их беседу, и сейчас вот-вот подойдёт, для того чтобы научить её и Гилберта рамкам приличия и тому, что безобразно секретничать за спиной у человека, который находится чуть меньше, чем в метре от вас, но та пошла в сторону входной двери.
Мальчик, увидев её попытку не демонстрировать, но всё же заметную тревогу, пожелал её едва ли успокоить:
– Успокойся, в дверь позвонили, если ты не слышала, витая в своих размышлениях.
Тут все ребята резко оживились. На пороге появился мужчина опрятной, но достаточно скромной наружности, с сыном, кажется, лет 5-6, который словно стеснялся, прятавшись за штанинами отца. Они начали о чём-то шептаться, да так, что вызвали у малышей неподдельный интерес, но Аннтуанэта тут же это заметив, поспешила закрыть, что называется "перед их носом" дверь, не стремясь в данный момент удовлетворять их детское любопытство. А то сами знаете, дети разными бывают.