***
Дела по-прежнему шли не гладко. Живот Кэлен снова округлился из-за ребенка, и на этот раз она не избегала его, но и не смотрела на него с нежностью. На этот раз это была его вина, что он не нашел правильного соотношения между правдой и ложью.
Даркен в одиночестве расхаживал по коридорам, иногда в отчаянии разминая руки. Почему он ожидал, что Кэлен будет легкой? Ни одна женщина, достойная завоевания, не могла быть такой, и ему не следовало ее недооценивать. Сила ее сердца и воли.
Он не мог выдать себя эту уловку. Она никогда бы не поверила, и он тоже. Но когда она посмотрела сквозь все, что он создал, и видела то, за что он цеплялся, его кровь закипела. Все, что он хотел, это удостоиться ее любви. Однажды она плюнула ему в лицо, что он никогда этого не получит. Она ошибалась, но он хотел, чтобы это было личное. Он хотел полной победы.
Даркен хотел, чтобы она убедилась, что на самом деле это неправда.
— Люблю тебя, — прошептала Арианна ему на ухо, обвивая своими маленькими ручками его шею.
Он улыбался, гладил ее по волосам и верил ей. Кровь его крови, конечно, она любила его. Вот так должна работать семья. В этом он преуспел.
Но Кэлен не хотела отпускать прошлое. Эти цели никогда не оправдали бы средства в ее глазах. Нет, если бы он не старался изо всех сил. Даркен контролировал свои эмоции, и любое желание или разочарование можно было отбросить по желанию. Они не имели значения. Поэтому он отложил их в сторону.
— Она не только мой ребенок, но и твой, — сказал он Кэлен, проводя пальцами по изгибу ее живота. Как легко было сохранять свой голос мягким и теплым, когда он мог вот так стоять, обнимая ее и своего будущего ребенка. — Ты выбираешь имя.
Кэлен вздохнула, но только на секунду. — Ирэн.
Он кивнул. — Красивое имя для того, что обязательно станет прекрасным ребенком.
— Почему тебя это беспокоит? — Вопрос застал его врасплох.
— Почему тебя волнует, милорд, какой у нас будет ребенок?
— Наши дети — это будущее. Только дураку все равно. — Он сглотнул, нахмурив брови. — Это, конечно, если ты мне веришь.
Она вырвалась из его объятий, метнув на него глаза.
— Ты сказал, что у тебя нет причин лгать мне. Учитывая то, что ты мне говоришь, я не сомневаюсь в правдивости этого ».
Если бы она только знала. Но он лишь слегка ухмыльнулся и провел своими пальцами по ее пальцам.
— Ты моя жена. Ты знаешь все, что имеет значение. Даже если ты этого не принимаешь. — Взгляд Кэлен встретился с его.
— Ты хочешь этого ребенка, но я до сих пор не понимаю, зачем. Тебе вряд ли нужен Исповедница; ты завоевал Мидлендс без него.
— Мировое господство — не единственная моя цель, Кэлен. — Переплетая ее пальцы, он положил обе руки на ее живот. — Я хочу того, чего мне не позволяли иметь. Чего ни одному из нас не разрешалось иметь. Семьи.
Она ответила только резким вздохом.
— Это всего лишь человеческая природа, — сказал Даркен, как он много раз убеждал себя за последние годы. В заключение он прижался губами к ее лбу, закрыв глаза. Ничто в мире не могло заставить его бросить этот вызов. Еще немного времени, и тогда он сможет добиться успеха.
Месяцы шли как годы. Баланс было нелегко уловить, но он сохранял сосредоточенность. Он заставил себя поверить в ложь; новая ложь каждый раз, когда он прижимался к Кэлен, осмеливаясь прижаться щекой к ее животу или зарыться лицом в ее волосы и вдохнуть. Она никогда не просила, чтобы ее оставили в покое, и поэтому он пользовался своим преимуществом, где мог. Она редко встречалась с ним глазами, чтобы проверить искренность его привязанности.
Если бы она это сделала, он не был уверен, что она увидела бы. Когда-то он знал, прежде чем ее жгучая ненависть проскользнула сквозь плоть прямо до его костей. Он дал себе поспешное обещание, прежде чем она извинилась, но это извинение не позволило ему снова поверить. Ни ей, ни самому себе.
Вторые роды Кэлен были более быстрыми и интенсивными. Тщательно выстроенная банальность их жизни испарилась в огне, когда воды отошли за ужином. Ее лицо скривилось в гримасе не только физической боли, глаза встретились с ним на мгновение, пока в столовой закипел хаос. Столовое серебро упало на пол, и доспехи зазвенели, когда все бросились на помощь своей королеве. Даркен не знал, что сказать. Рождение было силой природы, необработанным элементом, который был выше понимания. Он мог сказать, что она не хотела чувствовать его присутствие, но это был их ребенок, и он помнил ночь зачатия, как будто это было вчера.
Арианна, казавшаяся испуганной, когда слуги помогли Кэлен добраться до ее комнаты в сутолоке{?}[Беспорядочное хождение, толкотня.] разговоров и шума, слезла со стула и вцепилась в его руку. Он серьезно посмотрел вниз, нахмурив брови.
— Мама в порядке? — спросила она, кусая губу.
— Пойдем, — прямо сказал Даркен и взял ребенка на руки. — Все будет хорошо. — С этим он знал, как справиться.
Это было что-то из сна, когда полночи спустя Алиса позвала его в комнату, к Кэлен. Арианна заснула у него на плече, но каждый раз, когда он пытался передать ее медсестре, она цеплялась за него и устало требовала, что она хочет увидеть ребенка. Даркену было все равно, поэтому он вздохнул и позволил. Теперь, с наприжением в теле, как и раньше, он взял ее с собой в комнату. Кэлен выглядела бледной, волосы прилипли к ее щекам, но в ее глазах было облегчение.
— Еще одна здоровая девочка, — объявила акушерка, склонив голову.
— Отдай ее матери, — приказал Даркен, когда акушерка предложила ему взглянуть на их новую дочь. Комната все еще пульсировала бурлящей жизнью рождения, всем ее беспорядком, эмоциями и правдой. Не вся кровь была вытерта, и он чувствовал ее запах вместе с трудовым потом, смешиваясь со звуками новорожденного, впервые обнаружившего жизнь. Часть его боялась этого, потому что это было не в его сознании и не под его контролем. И все же, какая-то часть его притягивала его к Кэлен, словно она была магнитом, и он сел рядом с ней, когда ребенок был помещен ей на руки. Арианна пошевелилась в его объятиях и подалась вперед, чтобы увидеть свою сестру.
— Ирэн, — сказала Кэлен почти шепотом.
— Ребенок? — тихо спросила Арианна, кладя руку на сверток с одеялом.
Кэлен кивнула, и Арианна снова повернулась к Даркену и просияла. Глаза Кэлен встретились с его устало-голубыми глазами, но на этот раз в них не было даже намека на ненависть. Они сидели молча, и Даркен подумал, что это, по крайней мере, лучший из возможных исходов.
***
Кэлен больше не понимала слово «скука». Ее авторитет не уменьшился, и слуги заботились о большей части потребностей детей, но даже так, она едва ли имела минуту покоя. Ирэн, казалось, благоволила своему отцу больше, чем Арианна. Она отказывалась отпускать руки, когда он ее держал, и нарушала периоды тишины внезапными вспышками эмоций. Кэлен все равно любила ее, как любила Арианну. Эти дети не были ее мечтами, но они были больше, чем она когда-либо думала иметь. Она меньше спала, больше беспокоилась и обнаружила, что в сутках стало вдвое меньше часов, чем раньше. И все же она наконец стала матерью, и это имело достаточное значение.
Хотя временами это сбивало с толку. Даркен, казалось, чувствовал то же самое, и иногда Кэлен невольно дрожала. Никогда она не ожидала, что он воспримет отцовство, как птичка. Дети смотрели на него с неприукрашенным восхвалением, а он улыбался, целовал их в щеки и позволял сесть к себе на колени, а сам дарил им безделушки.
Кэлен хотела бы такого отца, как Даркен Рал. Несмотря на то, что она говорила себе, что это могло быть игрой, она не могла найти изъяна в его обращении с их детьми. По крайней мере, у них было это. Когда они вырастут и увидят сквозь обожающее внимание, увидят извращенного человека, которым он был в глубине души, они все равно поймут, что она имела в виду, когда говорила об истинной любви. Они не сломаются, когда она попросит их помочь Ричарду восстановить мир.
Разумеется, она никогда не рассказывала Даркену о своих планах. И все же она отдала ему свою тихую, скупую благодарность за его поведение.