— Какого твое предложение?
— Я думаю, вы знали, что делали, когда выбирали невесту Исповедницу. Только вы можете справиться с последствиями.
Проницательный ответ, даже если он скользит по сути. Он послал Далии мрачную улыбку, которая ей не понравилась, и кивнул в знак того, что она может уйти. У всех Морд’Сит были свои особенности. Денна была хитра, Кара упряма, Триана холодна. Из оставшихся Констанс была ожесточенной и неудачницей, а госпожа Эллис обладала лишь организаторскими способностями. Гарен была верена, а Далия — послушна. Он всегда ценил их больше, чем удовольствие, которое они приносили в его холодную постель, но ему нужно было большее.
Тоска по Денне и Каре ничего не даст. С другой стороны, приближаясь к Кэлен… Ну, на данный момент это не было похоже на то, что они действительно играли в игру.
— Не нужно говорить, что ты предупреждала меня об этом, — сказал он, приложив палец к губе, сидя на скамейке в детской и наблюдая, как Арианна гоняется за Ирэн по комнате с фигуркой дракона. — Как я сказал тогда, я никогда не ожидал, что гармония будет вечной.
— Нет, ты не идиот, — признала Кэлен, сложив руки на коленях у основания беременной выпуклости живота. Она села прямее, и ее глаза стали острее. Он задавался вопросом, не забыла ли она, что она Мать Исповедница и нуждается в этом напоминании. — Мир недолговечен. Люди мелочны и эгоистичны по своей сути, а добро временно.
Он ухмыльнулся.
— Верно.
— Но его всегда можно выманить у них, если приложить надлежащие усилия, — продолжила Кэлен, не обращая внимания на его цинизм. — В этом случае Д’Хара все еще боится магии Мидлендса, а Мидлендс чувствует себя отвергнутым своей нацией-завоевателем. Ты единственный, кто не боится исповедников, и это не благодаря твоему особому мужеству.
Его палец рассеянно постукивал.
— Проблема, которую я уже оценил.
— Мама! — Айрин взвизгнула, ныряя в юбки Кэлен, когда Арианна зарычала и угрожала ей игрушкой.
— Мы с вашим отцом разговариваем, — предупредила Кэлен девочек, слегка покачав головой. Даркен с трудом мог не отвлечься от того, с какой легкостью слова сорвались с ее губ без всякого подтекста. Ее глаза наконец метнулись к нему, все еще деловые. — Прошло слишком много времени с тех пор, как они вспомнили, кто их королева.
— Ты думаешь, что само твое присутствие…? — он слегка наклонился вперед, любопытствуя.
— С тобой на моей стороне, — сказала она многозначительно. — Наш долг состоит в том, чтобы очаровать людей своей персоной. Ради мира.
«И ты сказала, что мы не похожи друг на друга,» сказал бы он, если бы она не поджала губы в чем-то, похожем на горечь. Он намеренно вытащил часть ее тьмы на поверхность, но смерть Моргана сделала больше, чем он когда-либо делал. Это была не та темнота, которую он искал, и он придержал язык, когда тьма коснулось ее лица. Вместо этого он кивнул.
— Скоро я устрою для нас королевский тур, прежде чем твое состояние усложнит его проведение.
Арианна вскочила к нему на колени, прежде чем он успел уйти, и он нежно взъерошил ей волосы. Кэлен могла смотреть на него с терпением, и он ценил это, но его дети пробирались сквозь его защиту со всем умением змеи и невинностью ягненка. Он стал отцом ради ухаживания за Кэлен, но только он знал об этом мотиве. Арианна знала его просто как своего отца.
— Я отличная Лорд Рал, — прошептала она ему на ухо, подпрыгивая на его колене. — Я заставил Рини вспомнить, что я главная. А еще у меня есть дракон.
— Хм. — Он наклонился, прошептал ей на ухо, когда его глаза переместились на Кэлен: — Но помни, иногда ты можешь сохранять контроль, только если позволяешь другим удерживать его какое-то время. Или, по крайней мере, веришь, что они это сделают.
Арианна лишь озадаченно и скептически посмотрела на него, он поцеловал ее в щеку, позволив ей вернуться к своим играм. Нет, такие уроки можно было усвоить только с опытом и долгой жизнью. Кэлен слегка склонила голову, и он мягко улыбнулся ей.
***
Д’Хара едва ли приветствовал Кэлен, но, по крайней мере, Мидлендс относился к Даркену точно так же. Кэлен одобрила симметрию, даже если бы предпочла, чтобы все было так, как было много лет назад. Лорд и Королева, она и Даркен бродили по объединенной сельской местности и разговаривали, чтобы снять напряжение. Солнечный свет на ее лице, легкий ветерок в волосах и тихий цокот конских копыт разрушили весь мир, в котором она жила. На время она забыла, что ошейник на ее шее все еще делал ее чуть менее чем равной.
В одном Кэлен никогда не сомневалась, так это в харизме Даркена. Стоя рядом с ним, пока ветер шелестел их одежду, он говорил о мире и гармонии, его голос был густым и теплым, наполненным смыслом и гулом, который скользнул прямо в ее сердце и напомнил ей о ночах, проведенных в его объятиях. В этом, сказала себе Кэлен, виновата беременность. В противном случае частота этой похотливой мысли беспокоила бы ее.
Несмотря на то, что это был политический шаг, призванный нанести удар до того, как возникнет восстание, ее муж справился с ним с дипломатической легкостью. Он хорошо говорил, не подвергал цензуре ее слова и не выказывал никакого недовольства окружающим. Кэлен могла сосчитать по пальцам одной руки случаи, когда она видела, как его гнев вырвался наружу, и каждый раз только карта, свеча или пергамент несли на себе всю тяжесть его гнева.
Его сдержанность только заставила ее отказаться от своей. Каждый раз, когда он сдерживался, позволяя человечности управлять темным порывом в его глазах, она чувствовала все меньше и меньше стыда за то, что позволила ему лечь в свою постель. Говорить себе, что это были просто гормоны, или даже просто облегчение от жизни в утробе после столь долгого ощущения пустоты смерти, казалось, не успокаивало бурю в ней.
Подавление вредно для тела и для души, это было ее следующим оправданием, когда она стояла рядом с ним в шатре Лорда Рала. Генералы ушли, но она не сводила глаз с Даркена, который стоял, положив кулаки на стол и глядя на выцветшую карту. Пытаясь решить, какие города они успеют посетить, прежде чем она станет слишком неподвижной из-за беременности. Все, что могла рассмотреть Кэлен, — это мускулистые изгибы его рук, обнажаемые жилетом, и чистое удовольствие, которое она чувствовала, окутанная им.
Ей не следовало наслаждаться временем, которое они проводили вместе, но она наслаждалась, как когда-то этого боялась. Острые ощущения, темнота и силовые игры только заставляли ее сердце биться чаще, даже когда он прикасался к ней только с нежностью. Никогда бы она в этом не призналась, но предпочитала моменты, когда их встречала больше страсти, чем эмоций. Тогда она чувствовала меньше вины и могла потеряться в этом, как Кон Даре.
Кончик ее языка зажатый между зубами, а кончики пальцев скользнули вверх по его руке. Это была такая роскошь, до сих пор, прикасаться вот так. Ее рука обхватила его широкое плечо, скользнула под край жилета, и он с тихим стоном наконец оторвал взгляд от карты.
Он не стал спрашивать о ее намерениях, прежде чем прижать свои губы к ее губам, повернувшись к ней, полностью отказавшись от карты. И Кэлен не могла выразить словами, чего она хотела, но что бы это ни было, она нашла это в том поцелуе и в том, что последовало за ним.
Морд’Сит хорошо выполняли свою работу, держали всех подальше от палатки, когда Даркен усадил ее на стол, ее платье облегало бедра, а каблуки упирались ему в спину. Она вонзила ногти ему в спину и в отчаянии выкрикнула его имя, когда он вошел в нее со всей нуждой, жаром и силой. Что бы он ни дал ей, когда они сошлись, она этого хотела. Это была единственная его часть, которую она хотела — во всяком случае, единственная часть, которую она могла принять.
Кэлен не стыдилась издавать хриплый крик и выгибаться ближе к нему, когда кульминация уносила ее прочь, и не признавала вины, когда чувствовала, как его освобождение наполнило ее, когда его руки сжали ее бедра. Затаив дыхание, ее босые ноги все еще обвивали его талию, одежда была взлохмачена и растрепана, они позволили времени пройти, прежде чем неохотно отстранились.