И все же, наконец, он заговорил, медленно и осторожно.
— Арианна Старк стала королевой Д’Хара всего за девять месяцев до моего рождения. Она была платой за неизменную верность Старков Д’Харе, и, несмотря на свой титул, она никогда не видела ничего, кроме свиты королевы в западной части дворца. Мой отец спал с ней до тех пор, пока она не забеременела, и вернулся к своим наложницам, как прежде. Когда я родился здоровым сыном, видимо, он сказал моей матери, что ее цель в жизни выполнена. Она должна была воспитывать меня, пока я не смогу быть передан к моим наставникам, и тогда он сможет совсем забыть о ней. — Даркен остановился, чтобы разжать руку. — Я не помню, чтобы моя мать когда-нибудь была счастлива.
Кэлен пошевелилась, простыни зашуршали, когда она повернулась к нему лицом.
— Какое твое первое воспоминание о ней?
— Если у меня и были какие-то воспоминания о ней до ее смерти, то теперь я не могу их вспомнить, — резко ответил он. Гнев, сдавивший его горло, был не из-за Кэлен, но он не мог проглотить его обратно. Он слышал, как его голос произносил слова, как будто он слушал сказку, а не рассказывал ее. — Мне было четыре года. Она положила меня в кроватку, накрыла одеялом с эмблемой Рала. — Кончики пальцев коснулись малиновых простыней кровати, его голос понизился. — Это было одеяло кремового цвета. Как и ее платье. Я смотрел, как она прошла через комнату к кровати, взяла в руку серебряный кинжал и, не колеблясь ни секунды, перерезала себе горло.
Кэлен тихонько вскрикнула, поднеся пальцы к губам, и ему захотелось наорать на нее за слабость. Или, возможно, он хотел накричать на себя за то, что его голос теперь был едва слышен, почти бормотание. — Я выбрался наружу и подбежал к ней. Ее тело соскользнуло на пол, я последовал за ним. К тому времени, когда нас нашли, я сидел в луже крови моей матери.
Он глубоко вдохнул, и воздух, словно наждачная бумага, царапал его грудь, разрывая его на части изнутри. Хуже того, он мог слышать дыхание Кэлен, неровное, как будто она вот-вот расплачется. Почему он хотел требовать от нее. Разве это не то, что я заслуживаю в твоих глазах? Ты говорила мне это столько раз…
Даркен глубоко вздохнул и продолжил.
— Я сказал Морд’Сит, которая забрала меня из комнаты, что хочу стать целителем, чтобы вылечить свою мать. Госпожа Натайр первой объяснила мне, что такое смерть. И поэтому я изучал смерть. Мой отец ненавидел меня за это, но сначала я возненавидел его за то, что он сделал с ней. Вот почему я дитя крови, Кэлен, потому что первое воспоминание в моей жизни вырывается из крови моей матери, когда я кричал. И до того, как я был взрослым мужчиной, я позаботился о том, чтобы на моих руках была кровь виновного. Кровь моего отца. — Он выплюнул слова, как всегда выплевывал их. — Я дитя слабости, мелкой жестокости и крови. Это мое наследие. Если поэтому я никогда не познаю любви, то пусть будет так. Я не чувствую вины за свой выбор.
— Даркен… — Голос Кэлен был мягким, слишком мягким. Это было нежно, когда все, что он хотел сделать, это причинить боль. Он никогда не ненавидел ее больше, чем тогда, когда она этого не делала, и он чувствовал, как горят его глаза.
Ее ясность опьяняла, так что он не заметил, как она подняла руку к его лицу. В тот момент в ней не осталось ни капли Исповедницы, только Кэлен, когда она встретилась с ним взглядом и сказала:
— Ты не лишен любви. У тебя есть моя.
Слова, которые он сказал себе, будут идеальной победой, они были похожи на жестокую пощечину. Сжав ее руку так сильно, что она задохнулась от боли, он отдернул ее от своего лица.
— Ты меня не любишь, — сказал он и грубо положил ее руку ей на колени.
Прежде чем она успела ответить, он встал с кровати и ушел. Он создал свой собственный лабиринт безумия.
========== Часть 12 ==========
В конце концов, все налоги были собраны без кровопролития. Даркен позаботился об этом только для того, чтобы держать Кэлен подальше от него. Она изменилась больше, чем его царство, и теперь он предпочитал политику. Он должен был.
Больше, чем когда-либо, ему не терпелось завладеть Орденом. Он больше, чем когда-либо, знал, что обладание им было бы неудачной победой. Вместо этого он танцевал между слабостью и силой. У Д’Хары не было выбора в этих вопросах — никогда не было и никогда не будет, — но и мораль, и логистика требовали немного сахара, чтобы неизбежное лекарство прошло гладко. Мир был скользким, как рыба, но Даркен крепко держался.
Он ходил по темным коридорам, все его мысли были о том, что лежало за пределами его собственного дома. Никогда не о том, что было внутри.
— Я исповедую тебя! — Громкая угроза исходила из-за угла.
Даркен ускорил шаг, пока не нашел источник. Арианна встала на цыпочки, полная огня и ярости, когда она противостояла госпоже Гарен. Морд’Сит, здоровый в двух шагах от ребенка, имел взгляд, который должен был превратить его дочь в камень.
— Я могу пойти куда угодно, я наследница! — Арианна чуть не закричала от разочарования. — Уйди с дороги, Гарен.
— Госпожа, — рявкнула Морд’Сит, и ее рука слишком приблизилась к эйджилу.
— Что такое? — Даркен подошел к ним обеим, не скрывая хмурого взгляда.
Ни одна из них не отступила ни на дюйм. «Ваша дочь нуждается в обучении» и «Ты должен избавиться от нее, отец» одновременно донеслись до его слуха.
Возможно, в другой день он счел бы это забавным. Все, что он видел сегодня, была головня, коробка с драконьим дыханием, готовая взорваться. Сочетание крови Ралов и Амнеллов не сделало Арианну спокойной или разумной, но они дали ей магию. Теоретически он находил это замечательным; на практике все, что он видел, была опасность.
— Иди сюда, дитя, — приказал он без мягкости.
— Только если ты от нее избавишься, — проворчала Арианна, подходя к отцу.
Даркен опустился на одно колено и крепко сжал ее плечо.
— Чей это дом, Арианна?
— Дом Ралов, — ответила она в замешательстве, слегка извиваясь в его крепкой хватке.
— Это мой дом, — сказал он, не сводя с нее взгляда Лорда Рала. Его ребенок или нет, но она ввязывалась в дела далеко не по годам. — А госпожа Гарен — моя Морд’Сит. Если ты посмеешь бросить этому вызов, значит, ты глупый ребенок.
Обиженная дочь попыталась вырваться из его руки.
— Я не глупая! Мне нужно потренироваться, чтобы быть главной, когда я стану Лордом Ралом.
О, как он знал амбиции, планы в ее голубых глазах. Но он не остановился и не улыбнулся.
— И просто скажи мне, Арианна, как ты будешь руководить, если единственная твоя лояльность будет принудительной.
Ее нос немного сморщился.
— Я не понимаю…
Даркен снова посмотрел на Морд’Сит.
— Госпожа Гарен, почему ты служишь мне?
— Потому что вы мой Лорд Рал.
— Что это значит? Объясни ребенку, Гарен.
Морд’Сит немного расслабилась и обратилась к Арианне с самодовольным удовлетворением.
— Это означает, что вы доказали, что являетесь законным лидером Д’Хары, Лорд Рал.
Даркен протянул руку и повернул подбородок Арианны так, чтобы она посмотрела ему в глаза.
— Доказал, дочь. Запомни это. Верность по принуждению — любовь по принуждению — редко стоит того.
— Но как тогда? — Ее упрямство немного пошатнулось, тронутое отчаянием.
Часть Даркена раздражалось на его дитя за такие опасные амбиции. Страна называла Исповедниц кровожадными, и ее дела еще не опровергали стереотип. Но она также была его дочерью и достойна его гордости и привязанности. Он не мог не бросить на нее более заговорщический взгляд. — Чтобы этому научиться, нужно много лет.
— Ну, я маленькая, но не настолько. — Арианна бросила еще один взгляд на Гарена, прежде чем снова посмотреть на него. — Ты можешь научить меня, отец.