Но он просто смотрел на нее, и по ее позвоночнику пробежало покалывание. Тяжесть оседала прямо в ее кишечнике. Держа Николая в левой руке, прижатым к груди, она в мгновение ока выхватила из рукава кинжал и подошла к мужчине, очень похожему на ее мужа. Серебро блеснуло на его горле прежде, чем он перевел дыхание.
— Что ты сделал с моим мужем? — Мужчина дрожал, как желе, готовое растаять.
— Пожалуйста, не делайте мне больно, я не враг!
У него были такие же глаза, такое же телосложение, такая же одежда и тембр голоса, как у ее Даркена. Остальное было полной противоположностью мужчине, которого она неохотно любила. Желудок Кэлен сжался, когда она подумала о зеркальном устройстве или другой подобной мощной магии.
— Ответь на мой вопрос!
— Я просто приманка, просто двойник! — Ужас был единственной эмоцией на лице мужчины, когда он отпрянул от кинжала Кэлен, поднимая руки в обороне. — Даркен Рал знает, он знает, кто я, он сделал меня таким. Пожалуйста, не делайте мне больно, королева Кэлен…
Николас заплакал, а Джозеф спрятался за юбкой Кэлен. Она стояла там, не двигаясь, растерянная.
— Кэлен?
Почти падая на Джозефа, она развернулась и снова подняла лезвие. Другой мужчина, похожий на Даркена Рала, стоял перед ней с настороженной позицией и выражением лица.
— Кто ты?
Губа второго мужчины дернулась, а брови нахмурились — это было так похоже на Даркена, что Кэлен почти расслабилась. Но, не не получив объяснений, она отказалась расслабиться.
— Этот человек не представляет никакой опасности, он всего лишь мой двойник, — сказал он после короткой паузы. — Я Даркен Рал — единственный и неповторимый. — Крошечная ухмылка сопровождала комментарий.
— Да, ты лучше с этим справляешься, но это не доказательство. — Кэлен щелкнула кончиком кинжала между одинаковыми мужчинами, глядя на каждого из них по очереди. — И если вы думаете, что у вас есть преимущество передо мной, потому что я держу ребенка, подумайте еще раз.
Недавно прибывший Даркен закатил глаза, издав раздраженный звук, когда он быстро оживил розу, созданную из светящейся оранжевой магии. Это было удивительно — а Кэлен была среди достаточного количества волшебников, чтобы понять, что это не обман.
— Я также могу подробно описать рисунок веснушек на твоих бедрах, но желательно не в присутствии Уолтера.
Несмотря на вспыхнувший взгляд, Кэлен почувствовала мгновенное облегчение. Кинжал вложив в ножны, она отскочила от Николаса, пока тот еще брыкался.
— В этом нет необходимости. Но на моем месте ты бы поступил так же.
— Конечно, я бы так и сделал. — Даркен подошел, чтобы забрать своего сына из ее рук, похлопав крошечного мальчика по спине, пока он не узнал своего настоящего отца и не успокоился. Затем, мрачно повернувшись к другому мужчине сказал: — Тебе нужно письменное приглашение, чтобы вернуться в свои покои?
Уолтер что-то бессвязно прошептал, кивнул головой в почтительном поклоне и помчался по коридорам в тень.
Кэлен осталась сбитой с толку, но в основном раздраженной этой встречей.
— Ты должен был сказать мне, что у тебя есть двойник.
— Я сам забываю о нем, когда мне он не нужен. — Даркен пожал плечами.
Вздохнув, Кэлен повернулась и увидела, что Джозеф наблюдает за ними обоими, выглядя так, будто он завидует Николасу в объятиях Даркена. Это напомнило ей обвинительный тон, с которого она начала.
— Я искал тебя. Джозеф говорит, что Гарен и Арианна проводят время вместе. — Он стоял, ожидая, что она продолжит. Кэлен сделала шаг вперед, ее тон стал более обжигающим.
— Я не хочу, чтобы мои дочери росли с Морд’Сит как с друзьями для игр.
— Госпожа Гарен не друг по играм, — презрительно сказал Даркен. — Она учит нашу дочь не быть такой заносчивой из-за высокомерия и наивности. Я подумал, что нужно что-то сделать, прежде чем она поднимет восстание в замке.
Прищурившись, Кэлен сделала еще один шаг.
— И ты думаешь, что я не мог сделать это так же хорошо? Я знаю больше о лидерстве и наивности, чем Морд’Сит, это я знаю наверняка. Она моя дочь, Даркен, и она Исповедница. Не принимай решений за моей спиной. — Она позволила своим глазам на мгновение вспыхнуть. Ее муж поднял бровь.
— Я привык иметь дело с Морд’Сит и принимать собственные решения. Я не пытался тебя обидеть.
Это было настолько близко к извинению, насколько она хотела получить. Несмотря на разочарованный вздох, Кэлен на какое-то время успокоилась. Иногда Даркен не осознавал собственной наивности в отношении всего человеческого. Кэлен могла быть терпеливой. Другого выбора действительно не было.
***
Его маски все еще не было. Даркен слишком долго отвлекался, и с ним что-то случилось. Это был момент, когда он должен был ухмыльнуться, провести кончиком пальца по челюсти Кэлен и сказать ей, что его победа наконец-то завершена. Он был лучше своего брата во всех отношениях.
И все же, когда он потянулся, чтобы снять маску и раскрыть свой темный план, он нашел только свое собственное лицо. Это было похоже на неправильное отражение в зеркале. «Во что я превратился?»— спросил он у безмолвной ночи, так как ему больше не у кого было спросить.
Человек, предпочитавший видеть на лице Исповедницы любовь, а не смирение и сокрушительное поражение.
Но разве он не заслужил любви? Наконец-то между Д’Харой и Мидлендсом установился мир. Он спас тысячи жизней. Любовь и семья были достойными наградами. А так? Все изменилось, но ничего не изменилось. Это не имело смысла и беспокоило его.
— Вы не проверяли новых учениц, — однажды напомнила ему госпожа Эллис, с таким же напряженным лицом, как и ее длинная седеющая коса. — Им нужен ваш дар для завершения тренировки.
Даркен не ответил ей. Она была права, но ему не нужно было это признавать. В последние месяцы темнота, кровь и крики храма Морд’Сит не так часто звали его. Семья и политика, пожалуй, отнимали слишком много внимания. Или, может быть, они обеспечили свой собственный катарсис. Когда он подумал об эйджиле, во рту у него пересохло, а пальцы сжались от желания — но это было впервые за много месяцев.
Он снова задумался, с беспокойством, давившим на задворки его разума, куда делась его маска. Тьма, которую он спрятал от Кэлен, отказывалась снова раскрываться. Иногда он забывал об этом. Иногда он вдруг вспоминал и дергался, потому что не мог без этого жить. С таким же успехом он мог быть исповеданным, невзирая на темные узоры на его душе.
Однако блуждающие мысли не разрушили весь покой, который он обрел в своей победе. Была более легкая поэзия любви, которая по-своему привлекательна, особенно когда она смешивалась с чувственностью.
Однажды ночью, когда он сидел лицом к Кэлен спиной, ее длинные волосы, словно тень, были в его руках, пока он распутывал их, а затем заплетал их, раз за разом он не мог отрицать удовлетворение, которое это приносило ему. Мягкая, блестящая даже в тусклом свете факела, издавая тихий шелестящий звук, когда он крутил ее — может быть, это было знаком ее ранга, но Даркен просто находил это привлекательным.
— Ходят разговоры о восстании, — сказала Кэлен, рассеянно положив голову на его руки. — Об этом говорили месяцами, но я не думаю, что все так плохо, как было раньше. Люди, которые активно планируют восстание, не рассказывают об этом миру.
— Хм. — Даркен не мог найти ничего плохого в этом предположении.
— Но я с ними согласна. — Голос у нее был тихий, но твердый. — Д’Хара и Мидлендс — две разные нации, их не нужно было объединять насильно. Ты навлек это на себя…
Он издал низкий звук, все еще глядя на косу, которую он сделал.
— У меня не было десятилетия, чтобы медленно разыгрывать свои карты с послами, фестивалями и договорами. Это могло вообще не сработать, учитывая общую глупость людей, когда им предоставляется выбор. Так что я не давал им его. В долгосрочной перспективе преимущества моего пути очевидны.