Тогда, и только тогда, Далия удалилась и смыла кровь со своей кожи. Тогда, и только тогда, она поднялась из подземелья и увидела, что дворец охвачен беспорядками.
— Леди Рал потеряна для мира в лихорадке, — сообщил ей Гарен, сжав губы в твердую линию. — Она встала на пути клинка лорда Рала, когда он защищался от убийцы, а ты знаешь, что его клинки никогда не бывают чистыми от яда. С тех пор она не просыпалась.
С трудом сглотнув, чтобы избавиться от шока в голосе, Далия мрачно задала следующий вопрос.
— А лорд Рал?
— Помимо угроз целителям, он не покидал ее. Он только что послал меня узнать, как ты продвигаешься по делу убийцы.
— Ее послала Денна. — Далия вздохнула и увидела, как скривился Гарен. — Я не завидую тому, кто сообщает об этом лорду Ралу, нет. — Тем более, что она не сказала, что он уже будет чувствовать себя преданным, зная, что это его сестра намеревалась убить его.
Двое Морд’Сит некоторое время стояли молча. Далия не могла представить, что станет с Д’Хара, если Кэлен не выздоровеет — она боялась этого всеми фибрами своего существа. Гарену не нужно было выражать словами, насколько Даркен был переполнен эмоциями. Далия много лет следила за ним и знала его чувства к жене. Если она окажется на грани смерти из-за его неудачи, это сведет его с ума. Он никогда не справлялся со стихийными бедствиями.
И он был бы не единственным, кто оплакивал смерть Кэлен. Не желая мириться с этой идеей, Далия взяла себя в руки и вернулась в подземелье.
Там в течение следующих трех дней она заставила Дженнсен сожалеть о том дне, когда она вошла в Народный дворец. Ее разум был занят поиском способов причинить девочке боль без магии эйдила. Дженнсен закричала, и ее кровь пролилась на каменный пол, более малиновая, чем ее волосы.
По-прежнему упряма, по-прежнему молчит сквозь слезы. Далии не удалось добиться большего, чем крики.
— Он хочет знать, откуда это взялось, — сказал Гарен с измученным лицом. — Леди Рал до сих пор не пришла в себя. Прошло пять дней.
Далия лучше своей сестры знала об эйдиле, которое нужно было знать Даркену. Что-то должно было произойти из этого несчастного случая, и по тому факту, что его здесь не было с ней, Далия знала, что он винит себя не меньше, чем Дженнсен. Ради него, ради Лорда Рала, которого она любила, и ради Леди Рал, чья ненадежная судьба исказила сердце Далии так, что она не знала, как описать, Далия снова, и снова, и снова обнажала Дженнсена догола и до крови.
Дженсен не сломалась.
Далия не сомневалась в своих силах, несмотря на бесполезность эйджила в этом вопросе. Ее острый взгляд уловил сталь в конечностях девушки. Работа Денны, жестокая и тяжелая. Далия без сомнения знала, что Дженнсен сломается , независимо от того, что сделала Денна, и она могла видеть, что Денна не сломила ее полностью. Далия не могла ответить, но это не имело значения.
Тем не менее прошла почти неделя, и Дженнсен вздрогнула, содрогалась и плакала, но не сдавалась.
Точно так же была лихорадка Кэлен.
Впервые за семь дней Далия получила сообщение от самого Лорда Рала. Ведя Дженнсен на цепи, выпрямив шею, Далия шла туда, куда было указано, нахмурив брови, приближаясь к королевским покоям.
Даркен встретил ее у дверей. В чем-то он выглядел как всегда — устрашающим, величественным, гладким и сильным. Но безумие в его глазах разъедало ее, как огонь, касающийся бумаги. Оно поглотил его изнутри, и всего за секунду сделал прыжок, чтобы поглотить и ее. Она втянула воздух и склонила голову.
— Лорд Рал.
— Так она не сломалась и не рассказала тебе, где можно найти мятежников. — Слова Даркена плавно сорвались с его губ, натянутых от контроля.
— Ты тиран, но ты слаб, — заявила Дженнсен, даже с дрожащими губами. — Я никогда не сломаюсь из-за тебя.
С шипением и движением, слишком быстрым, чтобы его уловить, Даркен дернул цепь в руках Далии. Задыхаясь, Дженнсен рухнула на колени, но ее тело вырвалось, когда рука Даркена сомкнулась на ее шее.
— Будь осторожна с тем, младшая сестра, кого ты назвала слабым, — выдохнул он ей в ухо.
Далия почувствовала, как по ее спине пробежали мурашки.
Дженнсен задохнулась, широко распахнув голубые глаза, когда Даркен потащил ее к кровати, его лицо было спокойным, но полным скрытого безумия. Кэлен лежала на подушках, едва бледнее ее лица, кожа была мокрой от пота, рана на груди все еще была красной от неестественной инфекции.
На мгновение забыв обо всех остальных, Далия смотрела, и казалось, что ей трудно поймать воздух в легкие. Кэлен посмотрела на дверь смерти, и Морд’Сит не могла продолжать смотреть, чтобы не увидеть, как она проходит через нее.
— Смотри внимательно, — прошипел Даркен, прижимая лицо Дженнсен к Кэлен. — Я женился на Матери Исповеднице против ее воли, и хотя она меня ненавидела, я заставил ее полюбить меня, а потом я сделал это. И если ты продолжишь угрожать моему миру, я убью ее, а затем одного за другим убью ее невинных детей и положу их тела к твоим ногам, пока ты не назовешь имена всех до единого предателей, которые у тебя есть. Я всегда могу получить еще наследников; это были просто праздные фантазии для мирных времен.
Дженнсен захныкала от большего страха, чем раньше. Горло Далии сжалось, и безумие в комнате заставило ее задрожать. Она не знала, как далеко это зашло — она не знала, как далеко она зайдет, чтобы остановить это. Напряжение не было видно, поскольку Кэлен лежала беспомощной, а Дженнсен дрожала в объятиях своего брата.
В то время Далия не могла полностью понять вздох ребенка позади нее и топот убегающих крошечных ножек. Ее ногти впились в ладони, пока она стояла неподвижно, ожидая.
Наконец Дженнсен начала рыдать, обмякнув в объятиях Даркена.
— Пожалуйста, — умоляла она сквозь болезненные вздохи, — пожалуйста, не надо, я скажу. Не убивай детей, брат. Пожалуйста.
С прерывистым выдохом Даркен подтолкнул плачущую девушку к Далии.
— Узнай у нее все имена и местонахождение. А потом запри ее, я не хочу ее больше видеть.
Далия встретилась с ним взглядом и увидела, как безумие падает. Действие исчезло, как пучок тени. Дженнсен не видела этого, дрожа от разбитых слез, но Далия видела, как боль терзает Даркена, тяжесть горя тянет его плечи вниз.
Она молча склонила голову и исполнила свой долг.
Дженнсен так и не узнала, что ее обманули. Человек, которого она знала, который когда-то похитил ее, который заполнил ее голову ложью ради собственных целей, человек, который десять лет назад не был отцом и мужем, больше не жил в сердце Даркена. Там жил другой человек, даже если он имел такое же наследие. И если кто и был в этом мире в безопасности, так это его семья.
Далия знала об этом, и к тому времени, когда Дженнсен закончила свое признание, она с любопытством вспомнила странные звуки в королевской спальне. Звуки ребенка.
***
Никто не посмел сказать ему, что он быстро падает. В таком настроении он вполне мог свернуть им за это шею. Здравый смысл — временный дар, как он всегда знал — получил ту же рану, что и Кэлен. Мучительная ненависть к себе, к ущербу, который он мог причинить, даже не задумываясь, сломила его разум. Контроль полностью ускользнул от него почти на неделю, когда Кэлен исчезла, а Даркен Рал понял, что он был злодеем, которым его называли слухи.
Хранитель, казалось, постучал в дверь его комнаты с холодным смехом над своим бедственным положением. С самого рождения ему была обещана смерть, и как только он смог схватиться за кинжал, он выполнил это обещание. Даркен Рал даровал смерть, боль и безумие больше раз, чем он мог сосчитать. Только то, что было необходимо, сказал он мысленно.
Теперь слова отозвались глухим эхом. Он был разрушителем. Не по какой-то благой причине, а потому, что это было все, что он мог сделать. Вся жизнь, все добро в конце концов рухнут под его опекой. В течение десяти лет он играл для Кэлен роль хорошего человека, порядочного человека. С высокомерием он убедил себя, что может добиться успеха. И он это сделал, но в момент истины, когда инстинкт взял верх, этот успех исчез, и он ударил.