Первым делом я наведался в заброшенную часовню. Внутри неё, в дальнем конце от входа располагались заброшенные батюшки, умиротворённо сидящие на старой гнилой скамье, покрывшиеся пылью и язвами. Их одеяния обросли мхом и грибами-искусителями. Я подошёл к ним и спросил, молились ли они Господу всё это время? Отвечал ли Господь на их молитвы? Передавал ли Он что-нибудь мне? Но один из них лишь томно склонил голову и откашлял комочек пыли в мою в ладонь. “Ну, хоть кого-то настигла благодать,” — подумал я. — “Холодная и опустошающая благодать...”
Перед тем как покинуть часовню, я подошёл к иконе Джейса Краяса и провёл пальцем по его румяной щеке. Показалось, что из кусочка холста, где были нарисованы его, на первый взгляд, бездушные глаза, проступила слеза. Я расхохотался и рухнул в кучу мягких кирпичей, обвалившихся со стены. Пыль с грохотом разлетелась по всему телу. Продолжая безмерно смеяться, держась за свой пояс, я поднялся и приблизился к мощам святого Скелета. Рядом с ними располагалось изображение самого обыкновенного скелета. Ниже выгравировано: “Ещё при жизни эти кости были освящены самим Аркханазаром, первым некромантом культа «Губители жизни»”. Я не мог сдержаться перед желанием преклоняться и пал на колени пред останками. Я молил их сделать со мной всё, что вздумается. Я готов был исполнить волю того, кого звали Аркханазар, только за его внушительное имя. Я сидел на коленях, продолжая посмеиваться. Стало тяжело дышать, следом держаться на ногах, поэтому я рухнул на бок, в другую кучу не менее мягких бетонных изделий в форме камней. Силы покидали меня. Я заметил, что из виска у меня идёт кровь, а камни вовсе не мягкие...
— Вернись! — крикнул я своей крови вслед и вновь с эхом расхохотался навзрыд.
Вдруг до сознания добралась знакомая мысль. Она сообщила, что я творю безумства. Меня это так сильно перепугало, что я в ужасе выбежал из старой часовни, крича во всё горло: “Они у меня в волосах! В волосах!” — вытряхивая камушки с волос на бегу.
Пробыв некоторое время на свежем воздухе, я осознал, что в часовне надышался спорами грибов-искусителей и чуть не свихнулся вконец и вовеки, как батюшки внутри. Почему со мной всё время такие штуки приключаются? Отхаркнув достаточно крови, чтобы не потерять сознание, я направился в сторону жилых домов, где обитали простые жители Хигналира.
Я наткнулся на домик старого грабельщика Рикфорна. Грабельщик стоял на крыльце и, как всегда, точил грабли. Заметив меня, он оживился и бодро приблизился.
— Лэдти Дархенсен! Здравствуй! Чего ты, это, весь в крови?
— А, да ничего, просто. Рад что ты меня помнишь, Рикфорн.
— Конечно помню! Ты взял у меня подсвечники! Обещал, что с урожаем намудришь. Ни подсвечников, ни урожая я так и не получил...
— Давай не будем о плохом, всё-таки сегодня священный праздник — весёлый спас.
— Ай, да чёрт с ними, с подсвечниками, кажется, я знаю, что тебе нужно, — махнул рукой он.
— Нет, я не за этим пришёл.
— Ты меня даже не выслушал.
— Я тебя знаю, ты очень любишь грабли.
— Не люблю, а продаю их, ремонтирую, и обучаю мастерству владения ими. Гляди, от такого ты не сможешь отказаться, — уверенно сообщил он и полез в кучу хлама, — вот, смотри что у меня есть.
— Что это?
— Грабли с вращающейся функциональной головкой. Покрути ручку вот здесь, — наглядно демонстрировал Рикфорн, — и наконечник сделает оборот.
— И сколько стоят?
— Всего пятнадцать монет. Мне они всё равно не нужны.
— А мы можем как-нибудь по-другому договориться? Нужна помощь? Я как раз священник.
— Ты чего это, священником заделался? — удивился Рикфорн и задумчиво потёр бородку. — Ага, ага. Что ж, тогда я продам тебе эти грабли за пятьдесят.
— Ах ты жадный пьянчуга...
Жители Хигналира особенно своевольны, в отличии от крестьян в других краях. Не знаю, почему оно так, философские нравоучения отца, наверное.
— Или же я могу дать тебе их даром, — продолжал вилять чрезвычайно старый дед, — если поможешь организовать гильдию “Боевых грабель”. Я буду учить тому, что грабли — продолжение руки нашей, а ты тому, что мы — продолжение руки Господня и воля Его. Доход будет что надо! Мы его пополам поделим с Богом, и по четвертям между собой, соглашайся.
— Что ж, звучит свято. Что от меня требуется?
— Только финансирование. Всего пятьдесят монет.
— Какой ещё бред? Ты вообще разница, или какая? — грибы-искусители всё ещё давали о себе знать. — В смысле нет, так не пойдет.
— Если бы ты и вправду был настоящим священником, то ты бы согласился, — его голос стал серьёзнее. — Священнику запрещено искать подвох. Священник слеп, наивен. Самоуверен. Когда речь заходит о Господе, предпринимательстве и прибыли одновременно. Задумайся над этим, Лэдти.
Старый, возможно слишком старый, грабельщик Рикфорн вернулся к своей работе, оставив во мне зёрнышко сомнения, которое я быстро отмел, пока Господь не успел почуять его и возгневаться.
Уставший, окровавленный и изгрибнившийся я вернулся в дом, чтобы отдохнуть, помыться и вдоволь помолиться.
Доходчиво объяснив ситуацию на камешках с крестами “для трудно мыслящих краясиан”, Снолли, всё же убедила меня изгнать дух Споквейга. Я, Авужлика, Снолли, Фродесс и Актелл договорились собраться в гостиной ровно в полночь.
Чтобы развлечь присутствующих, в темноте у свечи я показывал фокусы, которые давным-давно показывал Джейс иуреям: крест с иконой Матрошки, крест-бумеранг, дыхание благодатным огнём, исчезновение условного Бога в мысленном эксперименте по щелчку и прочие “чудеса”.
Наконец, когда все в сборе, время приступать к изгнанию. Я попросил присутствующих помолиться, но Снолли напрочь отказалась и заразила своим безбожием всех остальных.
— В таком случае, — обиженно произнёс я, — мне будет стыдно просить Господа помочь нам. Поэтому придётся прибегнуть к колдовству. Ещё когда я был в секте “Пляс падших ангелов”, нам иногда было неловко просить помощи Божией... и мы обращались к Сатане.
— Что?! Ты же священник! — возмутилась Авужлика.
Присутствующие перепугались и зашумели.
— Да ты поехавший! А ещё меня опоганил, богообходной наречь изволил! — наигранно ругалась Снолли, было очевидно, что её это не волнует, скорее, забавляет.
— Нет же, дайте договорить! — все успокоились, и я продолжил. — В этой самой секте...
— Да не был ты ни в какой секте, ты был в институте Креста Хранителя! — продолжала спорить Авужлика. — Затем работал в церкви.
— Сомневаюсь, что такая секта вообще существует, — Фродесс посмотрел на брата, на что тот нежно кивнул.
— Ладно, не важно, — решил я поскорее начать, — для ритуала потребуются: черепаший яйцевод, брошь из языка моли...
— Не мог сразу предупредить? Где мы сейчас это достанем, болван? — вздорила Снолли.
Было очевидно, что именно она больше всех здесь заинтересована в изгнании призрака хозяина дома.
— Ладно, есть ещё способ. Но ему меня научили, когда я работал могильщиком в имении главы секты...
Внезапное шороховение позади прервало разговор. Похолодало. Я обернулся: в комнате стояла покойная курица Григхен. Она подошла к сумке Авужлики, ловким клевком раскрыла её кошелек, схватила клювом золотник и растворилась в воздухе вместе с монетой.
— Да твою ж мать!!! — рассвирепела Авужлика. — Сделай уже что-нибудь!
— Так, давайте просто помолимся, — предложил я.
Коллектив неохотно приступил молиться, вяло и без какого-либо энтузиазма, уныло повторяя за мной слова.
— Ничего не происходит, — произнесла Снолли спустя минуту, — колдуй уже своё колдовство.
— Да-да... Да, — задумался я.
Меня удивило, что молитва очищения никак не помогла, но я сосредоточился на деле и не позволил себе нырнуть сейчас в глубины раздумий.
— Так, черепаший яйцевод, язык моли, немного серы и рак, — перечислил я. — Всё это необходимо для ритуала.
После непродолжительного обсуждения выяснилось, что все ингредиенты вполне можно найти, если постараться. Мы договорились вновь встретиться на следующую ночь в это же время и разошлись. Я отправился в свою почивальню.