По пути, в коридоре, меня догнал Актелл.
— Ты говорил, что работал могильщиком в какой-то секте... — обратился ко мне он.
— Да, а в чём дело?
— Какого это... держать труп в руках, и... прижимать к себе? Чувствовать его разлагающуюся плоть на своём теле.
— Я такого не делал... Я там всего лишь катал ком из мёртвых людей, на телеге катал, и сталкивал его в яму, отпевая за души погибших. Не более.
— Но ты же священник.
— Я не такой священник!
— Зачем ты тогда стал священником?
— Хотел избавиться от проклятия. От греха.
— Как видишь, даже смерть не может избавить нас от проклятия, — призадумался он.
Через несколько секунд он неожиданно полюбопытствовал:
— А тебе снятся эротические сны с вурдалаками?
— Что-о-о?!
— “Ничего-о-о”, Снолли передаёт, что завтра вы с ней идёте встретиться лицом к лицу со “всепоглощающей тьмой”, так что иди отдыхай, отоспись как следует, — нагонял он жути, отходя от меня спиной вперёд, пока не скрылся за углом.
— С какой ещё тьмой?! — крикнул я ему в след. — Чтоб тебя вурдалаки в рот оттарабанили, объясни, с какой ещё тьмой?!
Ответа не последовало. С матерным вздохом я зашёл к себе в комнату. Не разжигая света, я рухнул в постель и ударился о что-то твёрдое. Я распалил лампу и увидел, что в кровати, укрывшись одеялом, лежит металлический голем!
— Убери свет... оболтус, — произнёс он и снова отключился.
— Это моя кровать. Уйдите пожалуйста, — вежливо попросил его я, затушив свет.
— Мне хреново... Отстань.
— Так. Именем Господа!.. — начал я повышать голос.
— Ладно. Не ори. Можешь лечь рядом.
Он подвинулся в сторону, и я аккуратно прилёг рядом.
— Не прикасайся ко мне, человек.
Я отодвинулся на самый-самый край. Он в миг вырубился, а вот я долго не мог уснуть. Лежа в темноте в одной кровати с металлическим големом, раздумывая о “всепоглощающей тьме”, нанюхавшись порабощающими разум грибными спорами, не так-то легко остановить поток мыслей. А ещё я обратил внимание на то, что, будучи в отъезде, давно отвык от столь высокой концентрации событий в день. В Хигналире ведь всегда было так. При всём том, как много странностей я успел повидать за годы обучения, приключений и путешествий, это место изнуряет меня.
Однако, у меня снова загорелось желание во всём разобраться, как в тот раз, когда я решился уехать и стать священником — разобраться со своим проклятием. Ибо ничтожны души, проклятые пред Богом.
— Собрал, — доложил Фродесс. — Кроме рака. В нашей реке не водятся раки.
— Что? Так быстро?
За окном давно поднялось солнце. Там же на ветру шумели листья. Судя по воздуху в комнате, на улице сегодня прохладно. В дверях стоял Фродесс. Я приподнялся и начал разбуркиваться.
— Ну, это оказалось проще, чем я думал: моль я нашёл в шкафу, — говорил Фродесс, — черепах мы всегда берегли на случай, если что, а сера почему-то рассыпана по полу в коридоре у твоей комнаты.
— Добрый знак, — зевнул я. — А рака можно заменить стаканом речной воды.
— Почему сразу не сказал?
— А ты и не спрашивал, ха! — оправдался я.
Фродесс ушёл. Я вспомнил, что нужно со Снолли встретиться лицом к лицу со “всепоглощающей тьмой”, поэтому решил, что посплю ещё. Мой сонный наивный умишко понадеялся, что она не захочет дожидаться меня и встретится с нею сама.
И не надо на меня ужасу навлекать, лишний раз нервировать.
Проведя столько времени в кровати, сколько смог, я всё-таки встал и пошёл в гостиную на завтрак.
За столом сидела Авужлика.
— Привет, Жлика, сожгла курятник?
— Курятник? — пробухтела она с набитым ртом, задумалась и зачем-то так громко крикнула, что у меня аж зазвенело в ушах. — А, нет, мы уже помирились!
— Ты помирилась с Юзенхен, которой завещали владения?
— С госпожой Кьюлиссией. Она руководит выращиванием и сбытом гороха. И морошки. И всем таким. Ну, и закупкой сомнительных медикаментов в виде целебных и не менее ядовитых трав.
— Она — тоже курица?
— Разумеется.
— Какого чёрта, почему у нас куры занимаются хозяйством?
— Так Споквейг распорядился, — она пожала плечами. — Какие Боги сегодня явились тебе во сне?
— Да так, всего лишь магический голем спал в моей кровати.
— В смысле, тебе приснилось, что спал?.. — встревожилась Авужлика.
— Бог-координатор посылает своих туристических големов отдыхать по всему свету...
— Это уже серьёзно, Лэд! Почему вообще это с тобой происходит? Ты не задумывался?
— Я же говорил, что был участником множества сект, поклонялся самым разным экзотическим Богам, тем самым связав с ними свою душу. Так как языческие Боги сейчас малоизвестны, то последователи у них немногочисленные, вот они и находят время проявить себя где-нибудь неподалёку от меня.
— Ладно, я ничего не поняла, но ладно. Я пошла. Снолли просила передать при встрече, что ждет тебя в библиотеке.
— Кстати, библиотекой тоже заведует курица?
— Да, и эту курицу зовут Снолли, — пошутила Авужлика. — С тех самых пор, как их тренировки закончились, и, в особенности, как отец почил навечно, она стала проводить там много времени.
Я допил чай и направился в библиотеку. По мере приближения к ней, тревога по поводу “всепоглощающей тьмы” продолжала нарастать, и я посчитал, что было бы целесообразно в первую очередь заскочить в церковь неподалёку, всего в десяти километров от Хигналира.
Церковь “Пламенного лика Краяса” пустовала. Я чувствовал себя виновато, поэтому старался не встретиться взглядом с какой-нибудь из икон. Я снова обнаружил в себе страх честно признать, что вера моя в Господа не праведна, горшка ломанного не стоит. Как я могу искренне верить в Бога, который ничем себя не проявляет, в отличии от многих других? Только пугает, собственным существованием. Вера, что держится исключительно на страхе. “Эти мысли греховны. Как я смею думать так в доме Божием?” — разумил я и тут же остановил богохульные рассуждения.
— Череда сомнений одолевает тебя? — тихо произнёс старый голос.
Ко мне подошёл дед в красном балахоне с капюшоном. На шее у него висела какая-то геометрия.
— Я представитель религиозного направления “Икона смерти”. Ты можешь спросить у меня всё, что на душе лежит: открытое... и неразрешённое, — загадочным хрипом звучали его слова.
— Разве это не краясианская церковь?
— Конечно краясианская, ибо, в конце концов, все мы одному Богу поклоняемся, кхе-хе. Можешь спросить у меня абсолютно всё, что придёт тебе в голову. Мало кому на свете выпадает такая возможность. Ибо мудр я... и... благосклонен.
— Как интересно, — заметил я.
Мы смотрели друг на друга несколько секунд. Вдруг я заметил, что веду себя не совсем вежливо и поблагодарил:
— Спасибо. Вы тоже можете спросить у меня что хотите.
Дед рассмеялся так, что легкие заплясали в бешеном туберкулезном свисте. Отчего и я сам. Унявшись, я наконец-то придумал вопрос, на который хотел бы получить ответ. Больше не было смысла тянуть время, чтобы не выглядеть тугодумом. Я-то ведь что спросить думал всё это время.
— Как избавиться от проклятия, заодно изгнав дух усопшего? — соединил я два вопроса в один, чтобы, если вдруг можно задать только один вопрос, получить ответ сразу на два.
— Есть множество способов снять проклятие. Иногда самый действенный путь — это уничтожение... духовного источника проклятия. Если присутствие чьего-то духа... — очередная нудная пауза, — обусловлено этим проклятием... то... избавившись от истинного источника... — долгая пауза, — можно ожидать уход... этого самого... духа... — полушёпотом он выхрипел последнее слово, что в сочетании с акустическими особенностями церковного зала вводило меня в какое-то гипнотическое залипательство.
— Благодарю... — начал я, но, как оказалось, дед ещё не закончил реплику.
-...поскольку узы... связывающие его с нашим миром... будут разорваны.
Выждав время, чтобы убедиться, что тот действительно закончил говорить, я учтиво поблагодарил его:
— Ну, это и так было понятно. Не нужно объяснять всё настолько подробно. И медленно! Но всё равно спасибо!