– Прекрасно. Значит, я могу говорить свободно. У вас бывают по вечерам лекции или кино? Ну, словом, какие-нибудь развлечения?
– Иногда мы устраиваем лекции. Недавно к нам приходила мисс Бэлтраут, показывала цветные слайды. Но сегодня нас приглашали в японское посольство, так что, боюсь, многих студентов не будет дома.
– Ага. Значит, так: сегодня вечером вы устроите лекцию месье Эркюля Пуаро, начальника вашей сестры. Он расскажет о наиболее интересных преступлениях, которые ему довелось расследовать.
– Это, конечно, весьма интересно, но вы думаете…
– Я не думаю, я уверен!
Вечером, придя в гостиную, студенты увидели на доске возле двери объявление: «Месье Эркюль Пуаро, знаменитый частный детектив, любезно согласился прочитать сегодня лекцию о теории и практике расследования преступлений. Месье Пуаро расскажет о наиболее интересных делах, которые ему пришлось вести».
Реакция студентов была самой различной. Со всех сторон раздавались реплики:
– Никогда о нем не слышал…
– Ах, постойте, постойте, я что-то слышал… Да-да, мне рассказывали про мужчину, которого приговорили к смертной казни за убийство уборщицы, и вроде бы этот детектив в самый последний момент его спас, потому что нашел настоящего убийцу…
– Зачем нам это?…
– А по-моему, очень даже забавно…
– Колин, наверное, будет в восторге. Он помешан на психологии преступников…
– Ну, я бы этого не сказал, но все равно интересно побеседовать с человеком, который близко общается с преступниками.
Ужин был назначен на половину восьмого, и, когда миссис Хаббард вышла из своей гостиной (где она угощала почетного гостя шерри-бренди) в сопровождении небольшого человечка средних лет с подозрительно черными волосами и густыми усами, которые он то и дело подкручивал с довольным видом, большинство студентов уже сидели за столом.
– Вот наши питомцы, месье Пуаро. Хочу вам представить, ребята, месье Эркюля Пуаро, который любезно согласился побеседовать с нами после ужина.
После обмена приветствиями Пуаро сел на место, указанное ему миссис Хаббард, и, казалось, был занят только тем, чтобы не замочить усы в превосходном итальянском супе минестрони, поданном маленьким шустрым слугой-итальянцем.
Потом принесли обжигающе горячие спагетти с фрикадельками, и тут девушка, сидевшая справа от Пуаро, робко спросила:
– А правда, что сестра миссис Хаббард работает с вами?
Пуаро повернулся к ней:
– Конечно, правда. Мисс Лемон уже много лет работает у меня секретарем. Лучших мастеров своего дела я не встречал. Я даже немного ее побаиваюсь.
– Понятно. А я думала…
– Что вы думали, мадемуазель? – Он отечески улыбнулся, мысленно давая ей краткую характеристику: хорошенькая, чем-то озабочена, не очень сообразительна, напугана…
Он сказал:
– Можно узнать, как вас зовут и где вы учитесь?
– Меня зовут Селия Остин. Я не учусь, а работаю фармацевтом в больнице Святой Екатерины.
– Интересная работа?
– Не знаю… Вообще-то интересная… – Голос ее звучал не очень уверенно.
– А остальные ребята чем занимаются? Мне бы хотелось побольше узнать о них. Я думал, что здесь живут иностранные студенты, но, оказывается, англичан гораздо больше.
– Некоторых иностранцев сейчас нет, например, мистера Чандры Лала и Гопала Рамы, они из Индии… Да! Еще не видно мисс Рейнджир, она голландка, и мистера Ахмеда Али, он египтянин и помешан на политике.
– А кто сидит за столом? Расскажите мне о них, пожалуйста.
– Слева от миссис Хаббард сидит Нигель Чэпмен. Он изучает историю Средних веков и итальянский язык в университете. Рядом с ним Патрисия Лейн, в очках. Она пишет диплом по археологии. Высокий рыжий парень – Лен Бейтсон, врач, а смуглая девушка – Валери Хобхауз, она работает в салоне красоты. Ее сосед – Колин Макнаб, будущий психиатр.
Когда она говорила о Колине, голос ее слегка дрогнул. Пуаро метнул на нее быстрый взгляд и увидел, что она покраснела. Он отметил про себя: «Ага, значит, она влюблена и не может скрыть своих чувств». Он заметил, что юный Макнаб не обращал на нее никакого внимания, а увлеченно беседовал с рыжеволосой хохотушкой, сидевшей с ним рядом за столом.
– Это Салли Финч. Фулбрайтовская стипендиатка. А возле нее – Женевьев Марико. Она вместе с Рене Холлем изучает английский. Маленькая светленькая девочка – Джин Томлинсон, она тоже работает в больнице Святой Екатерины. Она физиотерапевт. Негра зовут Акибомбо. Он из Западной Африки, отличный парень. Последней с той стороны сидит Элизабет Джонстон, она учится на юридическом. А справа от меня два студента из Турции, они приехали неделю назад и совсем не говорят по-английски.
– Спасибо. И как же вы между собой ладите? Ссоритесь, наверное?
Серьезность вопроса снималась игривым тоном. Селия ответила:
– О, мы так заняты, что нам некогда ссориться, хотя…
– Хотя что, мисс Остин?
– Нигель… тот, что сидит рядом с миссис Хаббард… обожает поддразнивать людей, злить их. А Лен Бейтсон злится. Он тогда бывает просто страшен. Но вообще-то он очень добрый.
– А Колин Макнаб тоже сердится?
– О нет, что вы! Колин только посмеивается над Нигелем.
– Понятно. А девушки между собой ссорятся?
– Нет-нет, мы очень дружим. Женевьев, правда, порой обижается. Я думаю, это национальная черта: французы, по-моему, очень обидчивые… Ой… я… я не то хотела сказать, простите меня…
Селия не знала, куда деваться от смущения.
– Ничего, я не француз, а бельгиец, – серьезно успокоил ее Пуаро. И тут же, не давая Селии опомниться, перешел в наступление: – Так о чем же вы думали, мисс Остин? Помните, вы сказали вначале…
Она нервно скатала хлебный шарик.
– Да просто… понимаете… у нас недавно были неприятности… вот я и подумала, что миссис Хаббард… но это ужасная чушь, не обращайте внимания…
Пуаро не стал допытываться. Он повернулся к миссис Хаббард и включился в ее диалог с Нигелем Чэпменом, который высказал спорную мысль о том, что преступление – это одна из форм искусства и настоящие подонки общества – полицейские, поскольку они выбирают эту профессию из скрытого садизма. Пуаро потешался, глядя, как молодая женщина в очках, сидевшая рядом с Нигелем, отчаянно пытается сгладить неловкость, а Нигель не обращает на нее абсолютно никакого внимания.
Миссис Хаббард мягко улыбалась.
– У молодежи сейчас на уме только политика и психология, – сказала она. – Мы были куда беспечнее. Мы любили танцевать. Если скатать ковер в гостиной, там вполне можно устроить танцзал и плясать до упаду, но вам это и в голову не приходит.
Селия рассмеялась и лукаво сказала:
– А ведь ты любил танцевать, Нигель. Я даже танцевала с тобой однажды, хотя ты, наверное, не помнишь.
– Ты – со мной? – недоверчиво спросил Нигель. – Где?
– В Кембридже, на празднике Весны.
– Ах, весна, весна! – Нигель махнул рукой, как бы открещиваясь от ошибок молодости. – В юности чего только не бывает. К счастью, это скоро проходит.
Нигелю явно было не больше двадцати пяти. Пуаро улыбнулся в усы.
Патрисия Лейн серьезно произнесла:
– Понимаете, миссис Хаббард, мы так заняты… Надо ходить на лекции и вести конспекты, так что на всякие глупости просто не остается времени.
– Но молодость ведь у человека одна, – возразила миссис Хаббард.
Отведав на десерт шоколадного пудинга, все отправились в гостиную, и каждый налил себе кофе из кофейника, стоявшего на столе. Пуаро предложил начать лекцию. Турки вежливо откланялись, а остальные расселись по местам, выжидающе глядя на гостя.
Пуаро встал и заговорил, как всегда, спокойно и уверенно. Звук его собственного голоса воодушевлял его, и он непринужденно проболтал минут сорок пять, пересыпая свою речь примерами из практики и стараясь слегка сгустить краски. Он, конечно, валял дурака, но весьма искусно.
– Так вот, стало быть, – закончил он, – я сказал этому бизнесмену, что он напоминает мне одного льежского фабриканта, владельца мыловаренного завода, который отравил супругу, чтобы жениться на красивой блондинке, своей секретарше. Я сказал об этом вскользь, но эффект был потрясающим. Он тут же отдал мне деньги, да-да, те самые, которые у него украли, а я нашел! Сидит передо мной бледный, а в глазах – ужас. Я ему говорю: «Я отдам их благотворительному обществу». А он мне: «Поступайте как вам заблагорассудится». Ну что ж, тогда я советую ему: «Вам, месье, надо быть очень, очень осторожным». Он молча кивает и утирает пот со лба. Он перепугался насмерть, а я… я спас ему жизнь. Потому что теперь, как бы он ни сходил с ума по своей блондинке-секретарше, он никогда не попытается отравить свою глупую, вздорную жену. Лучшее лечение – это профилактика. Надо предупреждать преступления, а не сидеть сложа руки и ждать у моря погоды.