Постояв около холодного, заледеневшего окна, я зябко передернула плечами и только сейчас ощутила, что в комнате очень холодно. Изо рта даже пар шел.
Приглушенно выругавшись, вернулась к кровати и, не соблазнившись ее теплом, принялась одеваться. Вчера я, видимо, была слишком уставшей, поэтому толком не обратила внимания на одежду, сейчас же только диву давалась, насколько теплой, плотной и многослойной она была.
Под самый низ надевалось теплое белье, похожее на панталоны. Смешно? Я бы тоже посмеялась, если бы вокруг не было так холодно. Да уж, в таком белье точно мужа не соблазнишь. Это вам не шелковые кружевные трусики. Оставалось надеяться, что для местных мужчин женщина является верхом сексуальности, даже просто немного обнажая, например, лодыжку.
Хотя с этим тоже могли возникнуть некоторые сложности. А все потому, что поверх белья женщины тут носят специальные брюки. Кроме этого, никаких туфелек или босоножек – только сделанные из кожи и меха сапоги-унты до колен и шерстяные носки-чулки. Так что пока доберешься до щиколотки или лодыжки, ждать надоест и весь настрой пропадет.
Чтобы поберечь женскую грудь в сильную стужу, наверх надевается своеобразный лиф-корсет. Изготовляется он из плотной ткани, которая, как я полагаю, не продувается ветром. Талию такой корсет не утягивает, у него совсем иная функция: защитить грудь от холода.
Поверх всего этого надевается два шерстяных и длинных, в пол, платья. Связаны они неплотно, поэтому совсем не тяжелые, но теплые. Нижнее платье делается из легчайшей тонкой шерсти. Второе – из более грубой толстой пряжи, но вязка в нем крупнее, поэтому оно тоже не очень тяжелое.
И последний штрих – верхнее платье из плотной, тяжелой и слегка жесткой ткани, длиной до самого пола, с широкими руками.
Когда я закончила с одеванием, пришла Хельга. Выглядела она сонной, а увидев меня одетой, очень удивилась.
– Сами справились? – спросила она и оглядела комнату, словно ожидала здесь кого-то увидеть.
– Конечно, – ответила я и села на табуретку. – Помоги с волосами. Не знаю, что с ними делать.
– А ничего с ними делать и не надо, – с готовностью отозвалась Хельга, и я ощутила, как она прикоснулась к моим волосам, мягко проводя по ним расческой. – Волосы у вас прекрасные, сразу видно, что вы здоровая и сильная девушка. Вот когда замуж выйдете, тогда можете прятать волосы, если захотите, конечно.
– То есть таким образом будущие мужья узнают о том, здорова ли девушка? – спросила удивленно, так как помнила, что в моем прошлом мире как-то не приветствовались те, кто не заплетал косы. А предпочитающих оставлять волосы свободными и вовсе называли распутницами: такие женщины считались падшими, раз решили завлекать мужчин с помощью своих не убранных в прическу волос.
– Верно. Как еще мужчине узнать? А волосы все скажут. По ним сразу видно, кто болеет, а кто нет, ведь при болезни волосы становятся ломкими, выпадают и тускнеют. Но и слишком длинные тоже не приветствуются. Считается, если коса, например, до колен и ниже, значит, она силу из человека тянет зазря. А еще плохо, когда волосы очень быстро растут. Говорят, жизнь вытягивают и этому человеку не так много на свете жить осталось. Мол, к земле стремится, сам того не ведая.
– Да уж, очень познавательно, – хмыкнула я, не слишком, впрочем, удивившись. У нас тоже многое про них говорили. Навскидку могу вспомнить как минимум три суеверия. Первое – самому себе стричь волосы нельзя. Второе – хочешь, чтобы быстрее росли, стриги на растущую луну. Третье – отрезанные волосы ни в коем случае нельзя отпускать на ветер. – Думаю, раз мы обе готовы, то можно идти.
Встав, я вопросительно посмотрела на Хельгу, озадаченная ее странным взглядом.
– Что такое? – спросила, приподняв вопросительно брови.
– Ох, не поверят, что это вы, госпожа, – всплеснув руками, служанка горестно вздохнула, отчего я едва не закатила глаза к потолку. – Совсем другой человек. Прежняя госпожа никогда так не смотрела и плечи так не держала. Она ласковой, робкой была, улыбалась всегда тихо, застенчиво. Поэтому ее прозвали сокровищем севера, так как не было красивее госпожи моей во всей вольнице.
– Вот как. Теперь мы можем идти? – Не сказать, что я была черствой, девушку жалко, конечно, но себя все-таки жальче. И я не собиралась упускать из рук выпавший мне шанс. – Я надеюсь, все еще спят и никто нас не увидит. А ты сегодня просто постарайся донести до всех, насколько тяжело сказались на мне последние события. И все будет хорошо, вот увидишь, – с этими словами я обошла Хельгу и вышла из комнаты.