— Довольно. Опиши топор брата Сета хромого. Как помнишь? — строго спросил третий из Септориев. Лицо увидеть мне не удалось, так как брат церкви прятался в глубоком капюшоне. Но взгляд зелёных глаз прожигал меня из тьмы.
— Двусторонний топор, с меня ростом, одно лезвие длиннее, второе короче, и больше на месяц схоже.
— Что ещё запомнил?
— Бронька жёлтая, как из колец, нашитых на рубашку. Топор в аккурат на спине ремнем связан. Потерянная рука дымится чёрным, но это, наверное, причудилось.
— Вот дела… Сядь на лавку, позже позовём, — скомандовал Господин со шрамом.
Совещались братья долго, Я же, болтая ногами с высокой скамьи, осматривал всё вокруг. Внезапно моё внимание привлекла картинка на стене. Там был большой дом, рядом контейнеры, связанные друг с другом, и три человека. Муж был с окладистой бородой с ладонь длиной, одетый в справный костюм чёрного цвета, как волчья ягода, его чета в нескромном платье, колени открыты, да и простоволосая. Наверное, блудница, подле них стоял пухлый ребёнок, непонятно — то ли мужского пола, но если смотреть на стрижку и отсутствие синяков, то можно и за девку принять.
На большом доме было начертано ʺВокзалʺ. Маменька говорила, что наши дома-контейнеры валялись на большой каменной насыпи, а из камней торчал настоящий металл, но я думал — это байки, как же металлу быть так близко к домам и поверхности, его же копают на болотах, где земелька красная, затем лепят из глины длинную трубу и выбирают из шлака крицу. А тут, глядя на картинку, видишь, что металлические нитки прям на земле лежат. Богато жили до Исхода. Вглядываясь в детали фотографии, Я заметил знак на контейнере, тот в точь, как на том, где Я жил. Не сдерживая более любопытство, Я протопал к стене с картинками. Знак был тот же, а вот циферки другие, надпись можно было прочитать, потому как она не стерлась и не облупилась. ʺТранссибʺ.
— Кто позволил тебе вставать?! — грозно окрикнул меня третий Септорий.
— Прошу прощения, господин. — Кланяюсь и, не смотря в глаза, спиной попятился к лавке.
— Погоди, Вязь. Лаской нужно, больше пользы. Что ты там увидел, Босик? — мягко обратился ко мне Старший.
— На контейнере, в котором Я жил, были такие же надписи, как на картинке, подошёл прочитать буквицы, на нашем они затёрлись со временем, — потупив взор, ответил Я.
— И что там написано?
— Транссиб.
— Ах-ха-ха, ну вот и прояснилось, а ты — Урал-Урал. В Сибири мы, просто всю Землю как ткань скомкало, порвало и перемешало. Да и орбита съехала от ударов. Потому и по звездам не ориентируемся. Раньше нужно было думать, карты составлять звездного неба, сутки высчитывать по солнцу, пока все специалисты и учёные были живы, ладно, забудем… Обидно, что столько лет в этом зале по раскопкам рыщем, а буквы на вагонах только малец увидел.
— Не факт, вагоны и от Дальнего Востока до Москвы ходили, так что можем и поспорить.
*****
— Простите, что такое вагон? — поинтересовался малец.
— Многие знания, многие печали, сынок. Тебя определили в Северную пустошь, будь готов, и давай-ка твой знак сменим на подобающий статусу.
Побледневшему Светочу такое распределение очень не понравилось. О Северной Пустоши ходили самые страшные слухи и россказни. Оплата труда там высокая, как и смертность. Обычный человек, без дара, живёт не больше пяти лет, сильные люди с Талантом старше тридцати не встречаются. Либо заработав достаточно, перебираются на спокойные места, либо погибают в столкновениях в рейдах с людьми или порождениями. Да и нечисть по улицам шастает. Но кто он такой, чтобы спорить с Септой!
— Мирко, поди сюда.
Тотчас в зал, шаркая деревянными сандалиями, зашел горбун. Одет весьма прилично, шею тёрла большая цепь с огромной связкой ключей, одежду украшали разноцветные ленточки, пуговицы и перья. Дойдя до стола заседания, поклонился низко, смешно выставив руки, и стал терпеливо ждать указаний.
— Возьми Босика, это новый Светоч, введи его в курс наших дел и готовь для перевозки в Северную Пустошь. — приказал Старший Септорий.
Горбун бросил на меня быстрый и заинтересованный взгляд, поклонился и потянул меня на выход. Спустя пару десятков шагов по улице, наш путь закончился крепкой калиткой. Пока провожатый искал нужный ключ, Я успел окинуть двор взглядом. Люди кучковались группами по назначению. Так или иначе все были похожи. Вон там, судя по нашивкам, Стража — крепко сбитые парни, все широкоплечие и без видимых увечий или отметин. Дальше долговязые парни с длинными руками, это Волокуши, у них уже есть дефекты, все кривые и сутулые, как деревья у трясин. Назначение их службы мне непонятное, но судя по названию, они что-то таскают. Другие мне не известны или же про них в моём родном поселении не знали. Шикнув на меня, Мирко указал на отрытую дверь. Зайдя во внутрь, Я обомлел: рядами стояли столы с наваленными на них вещами, у стены — корзины с обувью, да не самодельные поршни из травы и дощечек, а добротные кожаные, с голенищем и толстой подошвой.
Горбун толкнул меня в спину, указав кривым пальцем с синим ногтем на кучи.
— «Немой», — подумал Я и пошёл выбирать себе одежду.
Покопавшись в куче тряпья, выудил стеганную рубашку в клетку, крепкие штаны под стать, синего цвета с непонятной буквицей. Перед обувью крепко завис. Хотелось все и сразу. Вон те красные чоботы с завязками, как на платьях. Большие сапоги, как у воев. Но моего размера были только потешные дырявые поршни и тряпочные обувки.
Мирко громко крякнул, потянул меня в сторону и быстро подобрал мне обувку из серой мягкой кожи. Затем выкинул отобранные мной вещи и на свой вкус начал собирать мне одёжу. Отобрав три комплекта, потянул меня в дальний угол. Жестом заставил снять одежду и тыкнул пальцем на лохань с водой. Стесняясь своего тела, Я быстро юркнул в чистую, но холодную воду. Какое расточительство — моя семья такое количество могла три, а то и четыре седмицы пользовать. Следом Горбун не успокоился, а взяв вонючий брусок, начал втирать его в меня. Вода сразу покрылась пузырями, как лужа при сильном дожде. В глазах защипало, как от костра. Следом на меня опрокинул ушат. Вскочив и прикрыв причинное место руками, Я, дрожа, наблюдал за мучителем. На сим он не остановился, а натерев бруском тряпку, принялся скоблить моё тело, не так больно, как от песка, но открытые раны и синяки тут же защипало. Ещё дважды он меня тёр и обливал водой. Затем кинул большую тряпку мне в лицо и удалился. Насухо вытираясь, Я спустился до ног. Тяжело вздохнув, взялся за вонючку и намылил тряпку. Отбив чёрные коросты, удивился своим розовым пяткам и выступившим синим венам на худых белых ногах. Как у сестры. Вытерев насухо свои пальцы и пятки, спрыгнул на пол. Тотчас прилетели короткие штаны. Но они же очень короткие и не прикрывают колени, как Я их одену? Но деваться некуда, не ходить же срамным. Только напялил одёжу, мне передали вторые штаны, нормальной длины. Да что он от меня хочет-то? То одни даст, то другие. Может, увидел, что первые мне коротки или просто подшучивает? Стягивая с себя маленькие, получил по лбу… Глядя на мой непонятливый взгляд, горбун закатил глаза и стянул с себя ремень, указав пальцем, что вторые одеты под ними.
«Наверное, тут холодно ночью», — подумал Я. Следуя советам Мирко, Я полностью облачился. Какое же все удобное, мягкое и добротное. Эх, сейчас бы в поселение, вот бы ходил важно. Даже за пару чешуек можно было бы сдавать в наём одежду, на праздники там или на церковные службы. Пройдя к выходу, получил ещё один тумак. Резко обернулся, зыркнув зло на горбуна. Он, улыбаясь, протянул мне мою обувь. Стало так стыдно, что Я покраснел, низко поклонился благодетелю и, усевшись на стол, начал обуваться. Ещё и сапоги в пору, так не бывает или цена этому чуду будет неподъёмная. Со слезами на глазах вышел из помещения. Внезапно Я вспомнил о важном и, спохватившись, побежал к оставленным мною вещам. Там в пришитом маменькой кармане были мои ценности: три чешуйки, пуговица и хвост водяной крысы, нож мне не разрешили взять родители. Вернувшись, увидел, как, скривившись, Мирко палкой закидывал в корзину мои вещи. Быстро обыскав карманы, Я собрал свои сокровища. Горбун, увидев, что Я забрал, громко рассмеялся, широко открыв свой кривой рот. Он же не немой, ужаснулся Я, у него нет языка, совсем нет. Покачав головой, палкой выбил хвост крысы и ловко закинул его с пола в корзину. На остальное махнул рукой, дескать, оставь себе. Присмотревшись повнимательнее, я увидел внутренним взором много красных пятен на теле уродца сквозь одежду. Обрубок языка светился красно-синим. Множество криво сросшихся рёбер, покалеченная левая рука, отсутствующая ступня в правом ботинке. Видно, моё изумление проявилось у меня на лице, так как Мирко смутился, потом зло посмотрел на меня и огрел палкой, но не сильно. Отец крепче колотил. Ойкнув, побежал прочь от горбуна. На улице уже всё кардинально переменилось. Двое в ладной броньке ровняли стадо в линию крепким словом и затрещинами. Один из будущих стражников разъярился и накинулся с кулаками на обидчика. Я и понять толком не успел, как так произошло, что рослый детина перелетел через худощавого ратника и с грохотом упал в дорожную пыль лицом. Резко вскочив и стерев кровь с разбитых губ, верзила кинулся во второй раз. Сдвоенный удар двумя руками выбили дух и всю прыть с нападавшего. Тот мешком осел под ноги и жадно пытался вздохнуть.