Правда, замена нашлась, потому что институт срочно доукомплектовали опытными работниками. Дело в том, что искусствоведы, в порядке укрепления сотрудничества с французскими коллегами, подготовили акцию всемирно-исторического значения: из Лувра под охраной национальных гвардейцев и двух взводов «командос» отбыла в Новосибирск Венера Милосская! Рысьеву предложили, не афишируя этого и привлекая к работам предельно узкий круг сотрудников, расконсервировать восстановленную «МОХЕР-2», тщательно испытать и быть готовым. Официально было объявлено, что самая знаменитая в мире статуя будет экспонироваться в Доме Ученых, в обмен на выставку полотен сибирского живописца Грицюка во французском атомном центре Саклэ. Статую и должны были выставить в Доме Ученых, в тени знаменитого цитрусового дерева, доросшего до потолка вестибюля. Потом ее заменят копией, а оригинал пропустят через «МОХЕР»: надо в конце концов увидеть, какой ее изваял мастер, с руками или без. Есть ведь и такое мнение, что это специально сделано, для концентрации впечатления или еще почему. А если с руками, то какими они были и как располагались. Потому что кто бы ни бился над реконструкцией рук, у всех получалось неубедительно. Может, так? Может! А может, не так, а этак? И этак может.
И вот Венера в Новосибирске! Народ валом валит, социологи счет ведут: им предложили рассчитать момент падения интереса: мол, будет же «окно», когда те, кто рвется первым увидеть, уже увидели, а кто думает «я хитрый, я подожду, пока толкучка кончится да перед концом и посмотрю спокойно, со вкусом!», думают, что еще рано. Социологам и задача занятной показалась и объект. Они постарались и точно подсказали момент, когда подменят статую копией. Все это время французские искусствоведы жили в «Золотой долине» — гостинице Академгородка — инкогнито, под видом сержантов национальной гвардии.
На пятый день статую привезли в НИИ МОХ. Все было готово к Эксперименту Века. Мраморную фигуру специальным краном опустили в бункер, настала тишина, а через расчетные семнадцать секунд из выпускного отверстия повалил дым, посыпались какие-то камни, горшки и вниз головой, вращаясь, вывалилась крикливо раскрашенная статуя. Она задела край люка — и прекрасные руки с нарисованными браслетами, крошась, отпали! Венера мягко опустилась на воздушной подушке и возлегла на белом надувном пьедестале. Искусствоведы с криками кинулись к статуе. Из криков Рысьев понял: то, что она раскрашена, их не удивило, они пытались руки сложить из обломков.
Увы, это не получилось ни у них, ни у реставраторов. А в положенный срок пестрый подлинник и привычно-белая и потому кажущаяся более настоящей копия отбыли в Париж. Рысьев потом все шесть лет следил по прессе за баталией вокруг Венеры Многокрасочной: одни специалисты признавали реконструкцию окраски неубедительной, другие — неоспоримо убедительной, пока не вмешались власти и не распорядились вернуть статуе традиционный вид.
Самое смешное в этой невеселой истории — пыль, сыпавшаяся почему-то из МОХЕРа, помешала фотографам, и ни на одном кадре не было ясно видно положение рук. Что они есть, было ясно. Но восстановить их по этим снимкам никто не брался.
Рысьев ждал от этого самых крупных неприятностей для института. Но как-то обошлось и вскоре неуемные искусствоведы решили использовать машину обратного хода, чтобы без риска повредить подслой очистить картину семнадцатого века: рентген показал, что под посредственным натюрмортом таится портрет мужчины, предположительно притом рембрандтовский! Предположительно одна из самых ранних работ великого мастера. Итак, настроили МОХЕР на нужное время, опустили картину в бункер — и из выпускного люка выпал чистый, то есть без патины, пейзаж! Искусствоведы оцепенели. «A-а… А где портрет мужчины?» — сипло спросил старейший и схватился за сердце. Никто не ответил. Позднее выяснилось, что это был не ранний Рембрандт, а шутка мастера, стилизация под свою прежнюю манеру. И МОХЕР загнал полотно в междулетье, когда портрет еще не был написан, но ту манеру Рембрандт уже оставил. А пейзаж особой ценности, увы, не представлял. После этого и искусствоведы испугались и отказались от услуг НИИ Машин обратного хода. А инициаторов «легкой реставрации» из искусствоведов разжаловали в экскурсоводы.