- Поехали, товарищ генерал! - бойко в тон ему отрапортовал капитан Бакли, и по-гагарински помахал рукой. - Рыжий Ронан светился, как солнышко. Генерал невольно залюбовался им. Верно черт побери, что у космонавтов неземные улыбки.
Видеосигнал дергался и пропадал. Скоро совсем угаснет. Следующий раз подать весточку домой можно будет лишь с марсианской орбиты.
- До встречи через полгода, после успешного (он выделил голосом это слово) выхода на марсианскую орбиту. Держитесь, ребята!.. Храни вас Господь! - закончил свое напутствие руководитель миссии «Переезд» атеист Соловьев. И связь оборвалась.
***
- Знаете, один раз я ехала в поезде. Одна, без сопровождающих и кураторов, как обычный человек... Так вот: сейчас очень похоже. Сначала - волнение, суета, прощание, слезы. На вокзале толкотня. Непонятно куда разместить все эти чемоданы, как уживаться в душной клеточке с толстыми тетками и не любящим мыться мужичком. Но вот поезд тронулся, расстелено белье, проверили билеты. Вещи сами собой куда-то рассосались. За окном меняются картинки, колеса стучат... Тишь да благодать.
Они висели в общем отсеке, переодетые в летные комбинезоны. Потапова тщательно осматривала членов экипажа, брала тесты крови и измеряла давление.
- С завтрашнего дня, ребятушки, два раза в сутки по сорок земных минут на тренажере - будьте любезны. Каждый. - не терпящим возражения тоном строгого тренера заключила Лариса. Результаты анализов ее порадовали.
Йен достал из кармашка на голени масляную пастель и пробовал рисовать в условиях невесомости.
Агате казалось, что любимый избегает общения. Наконец удалось застать Локиса врасплох. Она ловко зацепилась тылом стопы в махровом носке за выступ обшивки, притормозила и обхватила его за плечи. Карие глаза, соблазнительно прикрытые темными ресницами, внимательно изучали аристократическое лицо друга. Парень смутился, отвел взгляд и неловко поцеловал ее в щеку.
- Ты чего? Все нормально?
- Да... Да, Агата. Отец... Господи, уже не знаю, правильно ли я сделал!
Девушка прижала его к себе и погладила по голове.
- Все позади. Теперь все будет хорошо. Мы вместе.
***
Уже месяц, как они неслись в пустоте под первородную песнь вибрирующего космоса, которую заглушал лишь мерный гул вентиляторов.
Работы пока было немного. Потапова собирала данные для чьей-то диссертации: «Влияние длительного пребывания в дальнем космосе на организм человека». Инженеры по очереди несли вахту.
- Он мне не нравится, - вполголоса обратился Ронан к Агате, скосившись на дрейфующего с отрешенным видом корабельного психотерапевта.
- Мне тоже - доверительно отозвалась девушка, нервно хихикнув каламбуру. - может это солипсизм?
- Нет, не похоже... Здесь слишком тесно, чтобы путаться в реальности и считать, что все происходит лишь в твоей голове. Скажи, а брат Локиса ведь тоже изучал психологию?
- Маркос? - удивилась Агата - да, их отец настоял, чтобы сыновья получили разностороннее образование. Пижон был уверен, что растит первых марсианских правителей. Маркос пошел в отца склонностью к мистике. Локи любил брата. Рассказывал, как они с мамой подшучивали над вещими снами или знаками судьбы, которые тому всюду мерещились.
- Эй, Мартинез! - позвал коллегу Йен, сверкая открытой улыбкой. - Вкати-ка мне этой чертовой дряни, регеностимулятора. Знаю, что укол должна делать Лариса, но она только что легла в капсулу сна, не хочу беспокоить. Похоже меня вчера хорошенько тряхануло на дежурстве.
Локис открыл «аптечку», поискал глазами нужную инъекционную систему. Ронан Бакли внимательно наблюдал, как тот пялится на стройный ряд ампул. Командира корабля явно что-то беспокоило. Он обладал невероятной аналитической способностью: по минимальным исходным данным умел просчитывать вероятности событий не хуже компьютера. Мартинез ловким движением сделал укол в доверчиво протянутую крепкую руку. Капитан тряхнул головой, сбрасывая наваждение, и решительно спланировал к велотренажеру.
Он крутил педали уже минут тридцать, раздумывая не провести ли часовую тренировку. Пристегнутый в кресле Йен, закусив от усердия розовый язык, увлеченно рисовал космическую абстракцию на темно-синем картоне. «Фанатик» - одобрительно усмехнулся Бакли, наблюдая, как творчество спасает человека от безумия в обстановке дальнего полета.
Внезапно вдохновленного художника словно сглазили. Ни с того ни с сего он начал часто моргать, тёр глаза и непонимающе тряс головой. Все случилось за каких-то пятнадцать минут. Йен обеими руками схватился за лицо, нервно давя на глазные яблоки. Потом долго непонимающе смотрел по сторонам. По лицу читалось, что лавина паники готова выплеснуться через край души. Он закричал. По-звериному страшно, как терзаемый грешник.