Я кричу, но брат не слышит меня, как это часто бывает во снах.
Затем я вижу вас на дне пропасти. Конечности неестественно вывернуты, тела неподвижны... Очевидно, что все мертвы. Йен еще пытается бороться. Весь переломанный, изо рта идет кровавая пена, в глазах - изумление. Но даже ускоренная регенерация не справляется. Травмы не совместимы с жизнью.
Марсианский ветер гоняет листок тонированной бумаги с эскизом какого-то яркого тропического пейзажа. Неуместная деталь. Так тоже часто бывает во снах.
Словно кто-то вложил в мою голову знание: брат умрет. Вся группа погибнет, тебя никто не послушает. Но если полетишь сам, то можешь хотя бы попытаться спасти людей.
Я решил все за пару секунд. Забрался в аптечку, взял три инъектора со снотворным, которое мама держала «на всякий случай». После такой дозы даже тренированный братец будет спать часов пятнадцать, не меньше. Убедить всех, что я - Локис Мартинез не составило труда. Сложнее было с... - самозванец робко посмотрел на Агату - Прости...
Та глядела в никуда удивленно распахнутыми глазами, не замечая, как наворачивались и повисали в невесомости шарики слезинок. «Как ты мог все уничтожить? Ненавижу тебя!» - едва слышно прошептала она.
Ронан Бакли переваривал информацию. Элитная группа тренированных астронавтов в мгновение ока превратилась в балаган. Из шести человек один инвалид, а другой - неподготовленный штатский, к тому же маниакально одержимый. Устранить? Изолировать? Налицо катастрофическая нехватка человеческих ресурсов, а Маркос подготовлен и образован своим отцом немногим хуже брата.
Кровь отхлынула от щек, сделав его похожим на куклу - яркие веснушки на фарфоровой коже, густой ежик медных волос и напряженно глядящие в хитросплетения вероятностей глаза цвета молодых незабудок. Взоры экипажа прикованы к капитану. Все ждут его решения.
- Как руководитель миссии, я объявляю Маркоса Мартинеза нарушителем. Дальнейшие взаимодействия с ним - по протоколу обращения с повредившимся рассудком: ограничение свободы деятельности и психотерапия.
Через месяц я жду от тебя, Лариса, развернутого заключения. Астронавту Смиту обеспечить интенсивную реабилитацию.
***
Время попеременно летит, тянется или словно поворачивает вспять. Шесть месяцев полета подошли к концу. Через двое земных суток они войдут на орбиту Марса, а еще через шестнадцать часов - совершат посадку. За долгий путь кораблю не встретился ни разрушительный астероид, ни сбившаяся с пути комета. Если не считать инцидента с подменой члена экипажа и слепоты Йена, полет проходил по идеальному сценарию.
Нелегал, которого пять месяцев назад готовы были растерзать и выкинуть в открытый космос, покорно принял приговор. В положенный срок Потапова дала обоснованное заключение: астронавт Мартинез обладает всеми необходимыми качествами, чтобы стать полноценным членом команды. Маркос не чурался самой грязной работы и с ангельским смирением трудился больше других, словно пытался заслужить прощение коллег.
В конце концов, к нему привыкли и даже прониклись симпатией.
Все, кроме Йена. Прежний балагур превратился в замкнутого чудака. Но природный оптимизм все же взял свое. Парень адаптировался, выучил азбуку Бройля, которой теперь были подписаны названия всех отсеков и кнопок управления, наощупь выполнял посильную работу, а в свободное время много читал, тренируя чувствительность пальцев.
***
Ответственный момент - выход на орбиту. Все работают, как единый механизм. Страшно. Потеют ладошки и ступни. Сердце ухает так, что в глазах темнеет и слова застревают в горле.
Жиденькие аплодисменты прогремели овациями спортивного стадиона.
Ура! Они на орбите Марса. Первые люди в истории, забравшиеся так далеко. Но и это еще не предел. Шестнадцатичасовой отдых, восстановление сил - и вперед, к поверхности. Через давление и боль перегрузок - к заветной цели человечества.
- Йен - осторожно позвал Маркос- Послушай меня, пожалуйста, не уходи. Кто знает, что произойдет... Я просто хочу сказать... Вернее, мне бы хотелось сказать, что очень жаль. Но это не так. Не могу объяснить... ощущение, что все произошло правильно. Я не жалею, что обманул брата и отца. Даже твоя трагедия - она для чего-то необходима. Боже, какой я косноязычный! И не надеюсь, что ты понял.
Йен уставился в никуда незрячими влажнеющими глазами. Он уже давно не испытывал к своему губителю настоящей ненависти. До этого дня Смит игнорировал любые попытки выяснения отношений, но сегодня Мартинез был настроен решительно. Подтянул коллегу за комбинезон, и тот приплыл прямо в крепкие дружеские объятья.