- Не плачь мааам... - пропел мне ветер - Не рви дууушууу... - зашелестели листья - Мы знали что таак бууудет... Я готоооов... - прошептал сын, а ветер принёс его слова мне...
Я расплакалась, зарыдала закрыв лицо руками, и не могла остановиться.
Завтра, завтра моего сына сожгут на этом костре! На костре у нашего дома!!! И я должна буду сказать ему “Не жалею тебя. Гори до конца.”, и все должны будут это сказать!!!!
Я не смогу!!!!
Господи, за что мне это!?
Зайцева А.К.
Я проснулась утром с головной болью...
Ужасно!
Голова ныла будто вчера меня по ней хорошенько приложили чем-то увесистым...
Я села на кровати, и тут дверь в мою комнату, почты вырвала вместе с косяком, ворвавшаяся фурией сестра! Я поморщилась.
- ДУРА!!! - заявляет Марго с порога, я даже про головную боль забыла от изумления!
И тут появляется второе действующее лицо, замученный, взъерошенный Тимофей Поцелуев! Я уже ничего не понимаю...
- Почему это я дура? И какого хрена вы оба ворвались ко мне с утра пораньше?
- Леся, - шипит Марго - тебе действительно посрать на него!?
- На кого?! Твоего Олега?!
- ОН ТВОЯ ПАРА! - орёт сестра, и я понимаю что тут что-то не так, Марго в неадеквате бывает редко, но очень чувствительно для других.
- Тим, что этот кошак уже утворил?
И тут происходит непоправимое, Тимофей опускает глаза в пол, и хрипло говорит...
- Его сейчас сожгут. А если я не вернусь до конца ритуала, то и меня тоже. Заблудшую душу химеры сможет усмирить душа того, кто не отпустил его в ритуале, а меня не будет там. Я не хочу смотреть на смерть моего младшего брата.
Мир закружился перед глазами, я выровняла сбившееся дыхание, бросила испуганный взгляд на хмурую сестру... Решение сформировалось раньше, чем я смогла его осознать.
- Мы успеем?
- Если будем ооочень спешить, и кто-то из вас гонщик.
- Я поведу. - мы все вздрогнули, когда на порог зашёл такой же хмурый Руслан.
Мы не ехали, мы действительно летели через весь город, мне кажется у Поцелуевых в крови такая манера вождения - напролом и без правил тоесть!
Поцелуева Л.Н.
Олега привезли как заключенного, в цепях и наручниках. Нам не дали даже обняться с сыном и попрощаться тоже, нас оттеснили от него со словами “Химера опасна, не подходить!”
Олег улыбался, грустной улыбкой... Губы потрескались, значит его так и не покормили, даже воды не дали!
Машка ревела взахлеб, плакали невестки, а я выла и кричала в душе, а с виду просто стояла и смотрела, как его приковывают к столбу, как моего сыночка приковывают цепями! Он не смотрел на нас, смотрел в небо и с неба капал дождь, а дождю вторили наши слёзы.
Меня насторожило то, что дождь был мелким, моросящим, учитывая то, что Олег серый ведьмак 10 уровня, сейчас должен бы лить ливень! Я осмотрела тело сына, и мой взгляд зацепился за окровавленные рёбра моего мальчика! Ну конечно! Ему ограничили дар, что б он не смог потушить костёр! Для такого в тело ведьмака вбивают по 2 штыря между ребер с обеих сторон, из заговоренного металла, что не позволяет применить всю силу ведьмака... Он умрёт... Умрёт страшной смертью, а мы все будем смотреть!
Максим стоял бледным, со сжатыми губами и руками в кулаки.
Я не увидела Тимофея, мальчишки о чём-то поговорили, а потом Руслан тоже покинул круг, я закричала что б он остановился, я не хочу потерять ещё и его!!! Нет нет нет!!!!
Если вся семья не будет в кругу, душа химеры останется мстить, и для того чтоб её успокоить и упокоить, Комитет убьет тех кто не присутствовал при сожжении химеры.
Руслан меня не послушал, ушел он и Тимофей...
Я разрыдалась.
Олега подожгли.
Мы встали в круг, и взялись за руки.
Зайцева А.К.
На очередном вираже, желудок взвыл, а я возрадовалась что не успела позавтракать...
А потом, мы почти снесли ворота, которые не до конца успели открыться, вырулили из-за поворота, и увидели дым, густой такой дым...
- Блядь! Ну ты сука Зайцев! - выругался Руслан, а я даже не обиделась на него, папа реально мог подождать.
Мог, но не захотел...
А потом мы подъехали к дому, где во дворе стоял высокий столб, к нему был прикован Олег, под ним наложена куча полыхающих огнём дров, а вокруг стояли все члены семьи что носят фамилию Поцелуевых.
Они стояли кругом костра, держась за руки, все женщины рыдали, а Любовь Николаевна, была белее полотна и расширенными глазами смотрела на сына. Она не рыдала, она просто беззвучно лила слёзы, горькие материнские слёзы.
Сердце конвульсивно сжалось в груди. Я вылетела из машины и подбежала к кругу.