— Смотри внимательно. Слуги темных богов, веря в свою исключительность, всегда наносят на свои тела отметки. На кистях одного нанесены раны так, чтобы получился треугольник, острием вниз. У наших братьев треугольник вершиной вверх, а в нем глаз. Но вернемся к телу, шрамы белёсые, от того что старые. Это есть кровник. Тот, кого отдали в услужение в детстве или вообще в младенчестве за услугу. Второй имеет на груди серп Мары. Это жнец ее, значит добровольно пошел под длань приспешников богини смерти, зимы и справедливости. Да-да, сынок, справедливости. По местным поверьям, Мара уравнивает всех, и богатых и бедных, сильных и слабых, лиходеев и праведников. Нас же ждет в свои обьятья Мать-Земля или призывает в свои чертоги Отец-Небо. Потому Дев и поборников Церкви мы упокаиваем в могилы, а воев и братьев Храма тризной, вместе с дымом от погребального костра отправляем ввысь. Второе, смотрим на внешний вид и оружие, эти знания нам откроют многое. Одежда простая, но добротная. Снятая не с тела, а купленная или сшитая на заказ. Потому ищи клеймо мастера кожевника или стряпчего по пошиву на куртке и сапогах. Так мы узнаем откуда эти ребята взялись, где харчевались или жили.
— Тавро на ручке ножа вижу. Такое же на голенище сапога. — осмотрев тела, нашел искомое.
— Это плохая новость. Тот знак, что ты увидел на ноже, означает одно, мастера- Велеса Люди, но не берендеи, слишком тонкая работа для них. Значит искать придется долго. Срежь клеймо с сапога, а нож Я себе приберу. Теперь перейдем к оружию. Вот два топора, расскажи про них.
— Топоры выбраны под руку, у здоровяка было большое топорище и тяжелый колун. У второго полегче и короче. Ковка схожа да и древо пользовалось одного вида. Клинья у обоих также одинаковы, трехгранные. Сказывается или верфь или мастер один был. Кожанные шнурки на ручке и кольца для равновесия появились позже, топор явно подгоняли под себя.
— Тоже верно. Но смотри на травку стали кислотой. Значит это не один мастер делал, а артель или верфь и уж точно не сельский кузнец. На клине опять же стоят насечки, то мастер отметил свою работу по сборке. Дерево проклеяно рыбим варом, оттого воды не убоится. Топоры хороши и весА имеют правильные. Если бы ты не нашел меч, то Я настоял бы на этом оружие. Большой оставим в доме для новых хозяев, а малый отдай бабе, можешь его заговорить на борьбу с нечистью. С копьецом то получилось. — подмигнул мне Ветеран. — А теперь плохие новости. Вчера был еще один гость, в час волка приходил (время между 4–5 утра), ежели бы не нужда, то и не услышал его. Огляделся и ушел через заборы в лес. Срезал шнурки нательные с ворога, но Я их еще вчера запомнил, не велика потеря. А вот шаг его мне очень не нравится, судя по размеру человек не малый, выше тебя всяко будет, значимо и тяжелее. Но следы… Слишком слабо давил на снег или ногу ставил иначе, следы еле видны. Так что, на твой Дар уповаю, в дороге чаще оглядывай лес. Он только с виду безобиден, вчера тому было доказательство.
— Я постараюсь не подвести под Черту. Нужно собираться, темнеет рано. Куда лиходеев определим? — спросил Я.
— В амбар, подвесим вверх ногами, привет оставим кое-кому. — произнес наставник и ухватил за ногу здоровяка. Натужно потянул его ко входу в пристрой. Схватив за вторую, деревянную от мороза конечность, Я и сам запрягся в похоронную процессию. Дотянув до амбара первого, вернулись во двор за головами и вторым. Этот был легче чуть ли не вдвое, потому управились скоро. Быстрые поиски веревки увенчались успехом. Брат Сет перекинул бечеву через балку, соорудил удавку на конце и подвязал ногу.
— Сапоги нужно снимать, так как придет ощепенец или могильные воры, да подрежут веревку у висельника. Или пожрут мясо крысы и выскочит кость. А противнику всего живого нет места ни в Матушке земле ни на небесах. Навьи духи не найдут тела лиходеев, так как они застряли меж Мирами и не уведут их за Черту. Пусть вечно скитается неупокоенная душа убивца целого селения. Сорок дней нужно, для того чтобы сбылось сказанное мною. А теперь Я тяну, а ты подвяжи у столба.
Справившись, старик поднял за волосы голову лиходея, да заправил её ему под рубаху, затянув пояском.
— Пойдем кровь присыпем, да пора завтракать и в путь отправляться. Снег нам и в тягость при ходьбе и в радость, что следы дасть прочитать.
***
— Дед Сет, Я в жисть так далеко не ходила сама. А ты заправду меня на Север заберешь? А тебе нравится мое платье? Оно только для больших праздников было. А долго нам еще идти? — смешно прыгая возле ветерана, спрашивала Вероника.
— Ну если не умру до вечера от твоих вопросов, то доведу до Севера. — не смотря на хрупкость девчонки и перенесенные невзгоды, сил скакать и постоянно что-либо спрашивать у ней не уменьшалось. Как Брату удавалось её терпеть, Я не понимал. Даже Забава нервно кусала губы от постоянных распросов. Наука мне вчера была дважды, оттого Я останавливался и просвечивал Даром дорогу вперед себя.
— Не части, Святоч. А то скоро сгоришь, не сдюжу тебя до хутора тащить. И спину не забывай заглядывать, иначе ворог в нее может стрелку пустить. — посоветовал Сет. Я развязал заплечный мешок, доставая флягу с отваром, что приготовила Анна. Горечь вара не перебивала даже перечная мята, мед и сушеные цветы мирта. Засунув остатки в рукав для сугрева, огляделся за спину Даром. А там, шагах в пятиста, зажглась огнем одинокая фигура. Значит у нас есть провожатый. Зла от него не было, лишь любопытство и легкая нервозность.
— Ты прав брат… Дважды… — ответил ветерану. На что он махнул мне рукой, чтобы догонял.
— Сколько их? — тихо прошептал дабы не вселять в Дев тревогу.
— Один. Зла не чую. Любопытство лишь. — также тихо ответил Я.
— Не части с Даром. Лучше передавай мне дозор, а сам копи заряд. А ежели привал нужен, дай знать. Да и девки скоро умаятся, нужно волокуши рубить, двуось делать. До следующего селения пол дня пути осталось. Завтра уже в град зайдем. Обычно столько деньги не сбивал раньше, потому сани наймем да закупим товаров для севера. Молотки, пилы, бечевку да на посев. Гороха, семена солнцесвета да голубя (маис, кукуруза). Твоя служба не только добро нести, но и приумножать его. И это правильно. Молот на деревню — это забитая свая в частокол, а значит ворогу или измененному не пройти в лагерь или поселение. Пила поможет приготовить дров на зиму, замерзших будет меньше. А посев берем только тот, что может вырасти на топях или курумах (каменистая осыпь, накрывающая большие площади). Потому каждое зерно поможет вырасти урожай и накормить чью-то семью. Нам монеты легко не даются, да мы и не ропщем. А ежели и завелась какая, нужно в дело пускать. Ибо скряжество есть зло, а чем больше скопил, тем больше зло приумножил. Все также идет за нами?
— Да. На том же расстоянии. Думаю по следам ведет, топчем мы знатно. Думаешь он знает, что Я светоч? От того такую фору держит?
— Или привык за зверем хищным ходить. Шагов триста мало, а вот более самое то.
— Тять, Я устала. — виноватым голосом произнесла Вероника, что до этого утомляла Забаву расспросами. Я молча передал меч и мешок Сету, а сам подхватил на спину найденыша.
— А пока молодой септ тебя тащит, нужно будет вспомнить все что сможешь о той злой ночи и день до нее. Так, хныкать не нужно, не то в граде тебя оставлю… Пойми доченька, то нужно для понимания, что за враг был и как его заборонить. иначе он много горя принесет. Вспомни все необычное за седмицу, кто, что говорил или хвастал. Я вот у Вас снежную Бабу видел у старосты, кто ее слепил?
— Какую Бабу? Снега же не было. — изумилась Ника.
— Хм… И прямь, не подумал. Старый Я стал. А ты рассказывай, всё! — мягким голосом произнес Сет.
— Ну… Прям старый, Вы когда в Утяшево пришли, первым делом в корчме морду поморам расколотили. Народ о том судачил долго. Потомеся было вече малое, что-то взрослые судачили. Дяденька мой сердитым пришел. Ванька Рябой учудил, на тряпицу нарядную помета наложил свинячего, да на край крыши уложил. Бабка Марфа ту тряпицу увидала, да давай тянуть. От усердия аж рот открыла и прилетело ей. А Ваньку потом пороли, через смех, но пороли… Лешка старосты сын из горячки вернулся, застудил себя всего. Говорят по лесам и весям седмицу бродил. Но дядька говорил, что он его блуд водил. А побитым он вернулся оттого, что в чужой курятник забрался, а петух больно встрогим был. Токмо куры то клюют, а он весь порезанный был.