Я дальше пошел. Иду я, иду и радуюсь, а чему радуюсь, объяснить словами не могу. Слева ковыль серебром переливается, справа море подсолнухов головками солнечными мне кивают. А с небесной выси, где Солнце сияет, трель жаворонка рассыпается на весь окружающий мир. Хорошо! Просто хорошо. Вот так и дошел я незаметно до Ужа. А тут свое умиротворение. Песок золотистый искрится на солнце, блики золотые играют в струях реки и прохладой веет от воды, усмиряя тридцатиградусную жару.
Скинул я одежонку и бултыхнулся в воду. Ой как хорошо! Позагорал немного на горячем песке, а потом и за рыбалку взялся. Что-то невероятное было в этой рыбалке: только и успевал пескарей вытаскивать да на кукан насаживать.
Вы знаете, что такое кукан? Кукан разный бывает. Мой кукан — это двухметровая суровая нитка, с одной стороны завязанная посередине небольшой палочки, а с другой завязанная на палочке поменьше. Вот берешь эту тоненькую палочку и просовываешь через жабры и рот бедного пескаря. И никуда ему не деться, и судьба его решена. Ждет его не дождется раскаленная сковорода с кипящим маслом. Грешников на том свете такая же сковорода ждет. Ну их за грехи такое ожидает, а пескарь-то безгрешен. Его-то за что? Судьба, верно, такая. За то что пескарь.
И вот этих пескарей я надергал в этот раз на два кукана, не меньше трехсот наверняка. Обмотался пескарями с ног до головы и отправился в обратный путь. Тяжеленько пришлось. Уж не знаю на сколько килограмм потянул мой улов, но ногам пришлось изрядно потрудиться. Чем дальше я шел, тем меньше становилось желание проходить через табор. Поначалу мне даже хотелось похвастаться богатым уловом, а потом подумал, подумал, и желание отпало. Решил обойти табор стороной. Попробовал пройти через подсолнухи, но они росли довольно часто и все время цеплялись за куканы и даже сорвали несколько рыбок. Тогда решил пойти сквозь ковыль. Но и тут случилась неудача. В босые ноги быстренько впились колючки какой-то спрятавшейся под ковылем травы, а булыжник, тоже подло затаившийся, расквасил до крови мизинец правой ноги. Пришлось возвращаться на дорогу, ведшую в село через табор. Хочешь не хочешь, а табор не миновать. А вот и он.
Едва я ступил на его территорию, как окружен был шайкой цыганят, моих, считай, одногодок. Они цокали языками, трогали пескарей грязными пальцами и поздравляли меня с хорошим уловом. Маша, кареглазая заводила, тут как тут. Все таки она у них атаманша, хотя и не старше девяти лет.
— Дай-ка кукан, я взвешу, — потребовала она.
Я подал, сам не знаю почему. Она подержала и передала цыганенку, что стоял за ее спиной. Тот определил, что кукан весит не меньше трех кило. Потом она и второй кукан взяла, передала другому мальчишке. В четыре кило оценен был этот кукан. Я говорю:
— Ну, давайте назад, мне домой пора.
А Маша как засмеется, звонко так, как колокольчик. Повернулась ко мне задом, согнулась пополам, задрала юбку и похлопала ладошкой по голой попке. Я просто офигел. А все заржали, именно заржали, как бешеные лошади.
Я попытался силой отобрать пескарей, но куда там. Они затеяли вокруг меня какой-то бешеный хоровод, от которого голова закружилась. Куканы с моими бедными пескарями куда-то испарились. А меня выпихали на дорогу и подтолкнули в сторону села. Обидно до слез. Всего от них ожидал, но такой гадской подлости не мог и представить. А что я мог сделать? Их вон сколько, да все наглые такие, а я один. Один в поле не воин. Вот было бы у меня ружье, а не удочка, я бы им показал, что такое русский парень. Вот такие дела.
Пошел понурившись и стал представлять, какими насмешками меня встретят дома. Ну ладно, насмешки можно стерпеть, а ведь я обещал принести пескарей. И обманул всех. Злость меня взяла. Да как я позволил каким-то цыганам так со мной обойтись!
Остановился я, развернулся и уверенной походкой пошел опять в табор. Подхожу, а навстречу мне молодая цыганка, почти девочка, с грудным младенчиком на руках. Я говорю:
— А скажите мне, гражданка, где ваш барон?
Она удивилась:
— А зачем тебе, хлопчик, барон?
А я ей в ответ:
— Надо! По важному делу.
Она подумала и согласилась:
— Ну раз по важному, то пойдем, отведу тебя к барону.
И повела. Мимо телег, фургонов и костров. Шпана малолетняя за нами гурьбой покатилась. И Машка конечно, идет и все тыкает пальцем мне в спину да нет-нет подножку пытается подставить. Да не на того напала, — сбить меня с ног не так-то просто, а на ее тыканье в спину вообще наплевать.