Сжав крепко губы шел я к барону за справедливостью. А вот и сам барон. Лежит себе на ковре в алой шелковой рубахе и синих шароварах в тени фургона. Голова на подушечке атласной. На носу очки в роговой оправе. Лежит и книжицу какую-то почитывает. Борода пышная, волосы на голове черные, как воронье крыло, густые и с заметной проседью. До ужаса знакомое лицо, кого-то напоминает. А вот кого, никак не вспомню.
Оторвался он от чтения, снял очки и взглянул на меня с любопытством. Тут и осенило: да это же вылитый Карл Иванович Маркс, вождь всего рабочего класса на планете. Хоть в рамочку вставляй и на стенку вешай. У нас в школе такой портрет висит; мы, пионеры, мимо проходим и честь отдаем.
— С чем пришел, хлопец? — спрашивает барон густым, приятным голосом.
Я не растерялся и отвечаю:
— Я наловил на Уже много пескарей, целый день ловил, а ваши ребята меня обобрали. У меня отец — милицейский начальник всего Чернобыля. Вот ему расскажу — вам всем не поздоровится.
Вот как меня понесло, уже и сыном главного милиционера стал. Со мной такое бывает, правда, не очень часто. Соврешь, а потом и сам поверишь, может, и правда все так было. С кем не бывает…
— И кто ж именно пескарей твоих отнял? — допытывается барон. Я молчу. А он говорит: — Да я и сам догадываюсь. Машка, а ну поди сюда.
Машка, понурив голову, подошла. Барон чуть приподнялся на локте, взял ее за ухо и потрепал, приговаривая:
— Не воруй, Машка! В таборе не воруй, не позорь мою седую голову.
Машка немного поревела, как я думаю, для виду, из уважения к барону и согласилась, что виновата.
Барон говорит:
— Иди, хлопец, сейчас Машка отдаст твой улов. А вообще, ты молодец, смелый хлопец. — Надел на нос очки и уткнулся в книжку.
Маша повела меня к большому казану, приподняла крышку и вытянула мои куканы. А потом пожала мне руку и показала язык. Все же язва эта Машка! Цыганята не улюлюкали, не смеялись, а с интересом наблюдали за этой сценой. Я пошел в село. И был доволен собой, что не струсил, а добился справедливости у барона, — цыганского Карла Маркса. Такие дела.
Принес я пескарей домой. Все заохали при виде такого богатого улова. Дед, Коля и сестренка обрадовались, предвкушая вкуснотищу. А баба Галя и мама не очень-то были рады. Это им такую кучу придется чистить, потрошить, а потом еще жарить.
Мама и говорит:
— Ты бы, сынок, умерил пыл. Поменьше лови, а то мы с бабой Галей устали от твоей рыбы.
А дед Петро в ответ:
— Не слушай, внучок, лови, лови сколько ловится. Мы и без них справимся. Мыколка, ну-ка сбегай, наломай ольховых веток. Я вам сейчас так этих пескарей накопчу, что пальчики оближите.
И правда, закоптил он этих пескарей на славу. Румяные, золотистые получились. А стали есть, так от удовольствия чуть глаза не повылазили. Шпроты магазинные, скажу я вам, и рядом не стояли. Вот такая эта рыбка пескарь. Цимус одним словом. Такие дела.
Много лет прошло с тех пор. В каких краях бродит тот табор?
Может, по Украине гуляет, может, по Румынии или Молдавии, а может, по небесным просторам, где никогда не заходит солнце.
Жива ли кареглазая Маша? Жив ли Коля? Не знаю. Но все они живы в моей памяти.
Такие вот дела.
Вишневое варенье
Пересматривал на днях старые фотографии. На одной из них отец и мать варят варенье в тазу. Рядом трехлетняя сестренка. Солнце яркое и жаркое. Отец в соломенной шляпе и с обнаженным торсом помешивает варенье, сидя на корточках. Мама в пляжном наряде улыбается, а сестренка блаженно потягивается, испробовав пенок, снятых с варенья. Кто испробовал таких пенок, поймет ее блаженство, а кто не пробовал, пусть позавидует и облизнется. Таз стоит на булыжниках, под ним колышется пламя, поедая дровешки. Снимку больше семидесяти лет. Меня на нем нет, потому что я как раз и снимал эту веселую компанию. Мне тогда было лет шесть или семь, или около того.
Дело было в Полтаве, вернее, на окраине славного города. Мы приехали в папин отпуск отдохнуть, позагорать, подкормиться. Вообще-то часто отдыхали на Украине, потому что так хотел отец. Он считал себя украинцем, хотя не владел украинской мовой. Да и по крови был наполовину украинцем, наполовину из донских казаков. Считалось, что отдыхать на Украине дешево и сытно. Что было правдой.
Вишневого варенья наварили два ведра. А уж сколько свежей ягоды на это пошло, сказать не смогу. Много. Вишню нам продали дешево, но при условии, что ягоды снимать с деревьев мы будем сами. Хозяевами вишневого царства были две сестры преклонного возраста и их девяностолетняя мать. Все учительницы местной русскоязычной школы. Они же и сдавали нам комнату в своем довольно-таки большом доме.