Но не это главное, главное, что Кишинев и Молдова под постоянным патронажем не кого-нибудь, а самого Леонида Ильича Брежнева. Когда-то он возглавлял республику, полюбил местные холмы и виноградники, вино полюбил, а заодно и народ, обожающий петь, плясать и веселиться, приняв за воротник. Леонид Ильич тоже все это любил и не забыл бывшую свою вотчину, помогал чем мог, чтобы Молдова цвела, а народ был счастлив и доволен жизнью. Спасибо тебе, дорогой Ильич, что не забываешь Молдавию! Вот жаль только, что русские деревни меньше ты любишь. Завидуют русские колхозники молдавским.
Ладно, проехали, это все лирика. А проза жизни такова, что занырнул я пару раз в прохладные винные погребки и принял на грудь. В первом стаканчик яблочной водки, кальвадосом именуемой, прямо как во Франции, вполне прекрасный напиток, ничем не хуже коньяка. На мой вкус конечно, хотя многие предпочитают коньяку именно кальвадос. У нас в России почему-то мало о нем знают. Яблок полно, девать некуда, сидр научились делать с грехом пополам, а вот перегнать этот сидр до сорока градусов то ли ума не хватило, то ли желания. Грустно это. А мне постепенно стало не грустно, а совсем даже наоборот. После двух стаканчиков Рошу де Пуркарь, красного прекрасного вина, что я с наслаждением выпил во втором погребке, закусив горячей, пахнущей дымком свиной колбаской, мититеей, схожей с люля-кебаб, стало мне очень хорошо. Иду, всем улыбаюсь, как дурачок, приветствую: «Бунэ зиуа!». И что занимательно, все мне улыбаются и отвечают, кто просто «Бунэ!», кто «Салут!», кто «Норок!». И чего это я напридумывал, что здесь гнездо молдавского, или, если хотите, румынского национализма? Хорошо здесь, но надо возвращаться в Вадловы Воды, или, если по молдавски, в Вадул-луй-Водэ.
Да, совсем забыл сказать, что две симпатичные кареглазые девушки на мое приветствие спросили по-молдавски, уж не Дан ли я Спэтару случайно. Это был тогда очень популярный румынский певец. Я их понял и по-русски ответил: «Нет, девушки дорогие, я не Спэтару. А что, похож?» Они в один голос сказали, что похож, и даже очень. И попросили сфоткаться со мной, даром что рядом находился столик уличного фотографа. Я согласился, приобнял их за плечики, мило улыбнулся, а фотограф щелкнул. Представляю, как потом эти милые девушки будут хвастаться перед друзьями, показывая фото, что знакомы с самим Даном Спэтару и что он приглашал их к себе в гости, в Бухарест. Хоть какая-то от меня польза в их фантазиях. Вот такие дела.
В тот год решили мы с женой провести отпуск в местах, где много солнца, фруктов и молока. Черноморское побережье как-то отпало само собой, потому что дороговато там, как ни крути. Решили на Украину податься, даже подходящее местечко уже приглядели, где и нам, и маленькой дочке будет хорошо. Но тут неожиданно планы поменялись.
Недавно меня пристроили внештатным корреспондентом в журнал «Гражданская Авиация». Как раз я закончил очерк про Шереметьевский Аэропорт, а точнее про нелегкий труд механиков, и в дождь, и в морозы подготавливающих самолеты к полетам. Привез материал в редакцию и сдал заведующему отделом репортажа и очерка. Тот пробежал глазами по строчкам, сделал пару замечаний, но в общем одобрил. И спросил про мои планы. Я и проговорился, что собираюсь с семьей в отпуск, но еще точно не решил, куда податься. Николай Афанасьевич, милый человек, почесал молоденькую лысинку, немного подумал и сказал, что неплохое местечко есть в Молдавии, городок Рыбницы. Там дешево и сытно. И кстати, там база отдыха Аэрофлота. Плата за проживание чисто символическая, какие-то копейки. «Поезжай туда, уверен, что будешь доволен, — сказал он подмигнув. — А мы тебя отправим как-бы корреспондентом от журнала. Черканешь какой-нибудь репортаж или очерк про местных крылатых ангелов. Им приятно, а тебе уважение, да и копеечка лишняя не помешает. Согласен?» Я согласился, а почему бы и нет. Тут же Николай Афанасьевич написал направление на фирменном бланке, сходил к главному, где шлепнул печать на бумаге, пожал мне руку и пожелал хорошего отдыха. Такие дела.