Боец он двурукий, мог боксировать как в левой стойке, так и правой. А удар левой рукой был нокаутирующим. На республиканском турнире вошел в тройку призеров. Стал знаменит. Но тут подошло время в армию идти. Все прочили, что служить ему в команде ЦСКА.
Девушка любимая обещала ждать. Тоже спортсменка, тоже «Кандидат в мастера спорта», но не по боксу конечно, а по художественной гимнастике. Инна, рыжеволосая и стройная, удивительно хорошенькая и душевная.
До армии решили объявить всем и родителям в том числе, что они жених и невеста. А поженятся сразу после возвращения Володи из армии. Взяли такси, поехали в Вадловы Воды, чтобы Инночку с новой родней познакомить и объявить о своем решении. Выходят из машины, а со двора ор раздается, дикий ор. Кинулся Володя, а там драка. Мать с отцом дерутся, да не просто дерутся, а с озверением. Володя подскочил, обхватил отца со спины. Но тот вывернулся, схватил топор, что в стороне валялся, и попер с криком: «Зарублю! Всех зарублю!» И зарубил бы. Долго думать не пришлось. Левой рукой дал Володя отцу в подбородок. Отец тут же брыкнулся навзничь, топор на три метра отлетел, а у отца кровь ручьем изо рта пошла. Мать заголосила: «Убил! Отца убил! Ты что наделал!» На грудь убитому мужу упала и безутешно зарыдала. Можно ее понять.
Соседи откуда-то набежали, кто-то сбегал к телефонной будке, вызвал «Скорую помощь». Врачи приехали, а следом милиция прикатила. Не убил Володя отца, а только вырубил, правда, с сотрясением мозга и переломом челюсти. Чепуха по сравнению со смертельным исходом.
Григория в больницу забрали, а Володю в милицейский участок, а там и дело завели. Правда, пожалели, не стали статью пришивать «Покушение на убийство», а помягче статейку: «За превышение самообороны», что-то, короче, в этом роде. А тут еще один отягчающий момент: профессиональный боксер, кем он в сущности и был, не имеет права применять в быту бойцовские навыки. А он применил.
И мать, и отец обивали пороги, умоляли закрыть дело. Мол, это Григорий сам неловко упал, упал на шкворень, челюсть и треснула. Ничего не вышло. Спортивного звания лишили, медаль отобрали и отправили по этапу. Вот тебе и армия, вот тебе и ЦСКА, вот тебе и свадьба. Такие дела.
В лагере поначалу нелегко было, потом потихоньку освоился. А как появился, хотели его отпетушить. Традиция такая существует, новичков на вшивость проверять. Пришлось крепко драться, до полусмерти. Отстоял себя, мужчиной остался. Зэки признали за ним право сидеть за общим столом, спать на нарах, а не у параши.
Всяко было. Некоторые даже, глядя на него, стали делать зарядку, потому что почти поверили, что в здоровом теле здоровый дух. А лагерные авторитеты не препятствовали, а даже поощряли все это. Жуки те еще, какие-то видно планы у них были на этот счет.
Кое-какие книжечки в бараке гуляли, особенно ценилась обернутая в газету книжица «Записки из мертвого дома» писателя Достоевского. Федора Михайловича лагерники за своего почитали. Он, как и они, брат каторжанин. И все, что он столетие назад описал, на сегодняшний день как близнец к близнецу ложится. Ничего за сто лет в российских тюрьмах не изменилось.
Как-то так само собой сложилось, а сдружился Володя с одним сидельцем. Лет пятидесяти тот был, двухметрового роста, с широченными плечами и кулачищами с детскую голову. Сила из него так перла, но он применял ее только на работах, порой весьма тяжелых. В бараке никогда. А это и не надо было, потому что его уважали, хотя он и не их воровской крови, но характер крепкий, волевой, а ум светлый и рассудительный. Зэки в этом тоже кое-что понимают.
И стал Матвей Андреич беседы с Володей вести. О совести, о справедливости, о христианской вере. Из Евангелия истории рассказывал, пояснял непонятные слова. И постепенно, как-то незаметно, привел Володю к вере. И принял наш боксер староверческий устав. Был Матвей Андреич из староверов и крестился двумя перстами, как писано на иконах. Такие дела.
А сел он вот за что. Приехал к ним в колхоз инспектор из района, молодой, весь в прыщах, сопляк, можно сказать, выдвиженец из комсомола. В сельском хозяйстве не бельмеса не понимает, а туда же, стал учить, как гречиху сеять. Ну это бы ладно, не такое слыхали, хвост распустил перед племянницей Матвея Андреича. Девка хороша была, кровь с молоком. Да не на ту прыщавый слюни распустил.