Все мне понятно. Дом, жена, дача. Суета сует. Эх, Тимоша, Тимоша…
Намечался у меня круглый юбилей. Отметили как положено. Вручили мне грамоту с поздравлением, ребята не пожидились, скинулись на столовый сервиз дулевского завода, даже букет тюльпанов всучили, как будто я дама какая. Но Тим Тимыч отличился больше всех. Вручает мне газету, помнится, «Голос Родины». Была такая, для наших соотечественников за рубежами любимой страны. Разворачивает страницы и показывает всем на обозрение. А там стихи мои. Все кинулись читать и стали восхищаться. А раньше пожимали плечами и ухмылялись. Не ожидал я такого подарка, честно скажу. Обнял я Тимофея, расцеловал и пустил слезу. Вот он как, втихомолку, никому не говоря, бегал по разным редакциям, пытаясь опубликовать мои стихи. И наконец добился своего.
Был у меня товарищ, известный довольно поэт, не Анатолий Анатольевич, а другой. И я, признаться, надеялся, что сделает он мне к юбилею подарок, протолкнет какой-нибудь мой стишок в журнал или газету. Но он об этом даже и не подумал. А Тимофей Тимофеевич подумал. Кто он мне после этого? Сотрудник, товарищ или друг? Вот вы и сообразите, кто он мне, товарищ или друг.
Не буду дальше ничего рассказывать, хотя много у нас с Тимычем приключений было, одно другого занятней. Что рассказал, то и рассказал, несмотря на запрет Тимофея. А знаете, почему нарушил данное ему слово? Потому что получил разрешение свыше. Кто знает, что это такое, тот меня поймет. А кто не знает, тому и знать не надо.
6 февраля 2022 года
День Победы
Сижу на берегу реки. Свежо. Из-за холма выплывает раннее солнце, рассыпая червонные искры по воде. Так хорошо на душе, что сам себе позавидуешь. Достаю сигарету и с наслаждением закуриваю.
Вдруг — молния, гром. И я просыпаюсь. Ужасно хочется курить.
С месяц уже как завязал с курением по настоятельному совету врача. Провались он пропадом, советчик, тудыть его туды. Сам-то и курит, и пьет, и по бабам таскается. А мне советует вести здоровый образ жизни. С превеликой радостью сбегал бы за табачком в палатку, но слишком рано — все закрыто. Беда. И вдруг вспоминаю, что припрятал на антресолях пачку «Явы». Так, на всякий случай. И этот случай пришел. Ну, думаю, выкурю сигаретку и окончательно брошу.
Взобрался на стул, стал наощупь искать эту пачку с ядом, капля которого убивает лошадь. Курить лошадям вредно, а нам не очень. Товарищ Сталин курил и нам завещал.
Наконец нащупал, потянул к себе. И вдруг получил резкий удар в переносицу, аж искры их глаз посыпались. До того больно, хоть плачь. Это медаль на меня упала, а верней напала, сволочь, на мой бедный нос, прямо ребром, еще раз сволочь. Слез я со стула, провел ладошкой по лицу — кровь на ладони. Заглянул в зеркало — ну и рожа! Кровоподтеки, да и синь под глазами наплывает. Ох эта медаль! Вон валяется в углу и зло поблескивает, мол, что, гаденыш, покурил сигаретку?! И зачем я ее заимел, эту медаль, сам не знаю. А ведь непросто она мне досталась. Дело было так.
Намечалась памятная дата: Восьмисотпятидесятилетие Москвы. И медаль выпустили в честь такого юбилея. Наградили, да не всех, даже многих коренных москвичей обошли, я не говорю про бандитов и тунеядцев, а вполне достойных москвичей обидели. Ну, это меня мало касается, потому что не я этими медалями распоряжаюсь.
На нашем заводе решали кому дать, а кому шиш с маслом. Вот смотрите: членам партии дать надо, всяким общественникам, внештатным стукачам и горлопанам на собраниях обязательно надо; начальникам, их замам и лизоблюдам — сто процентов надо дать. А количество медалей не безгранично. Вот и крутись. Многим, хотя и достойным, не досталось. Народ этот не скандальный, стало быть не опасный. Погундят и замолкнут, пусть и с обидой на сердце. Это их дело, — на обиженных, как известно, воду возят.
Ну вот, в кабинете начальника цеха заседали по этому поводу, в узком кругу. Понятное дело, начальнику цеха дали, замам его дали. Парторгу, начальнику профкома тоже, понимаешь, дали; подлиз, естественно, не обошли. Ну, это меня мало касается. Хотя вокруг моей персоны, как мне тайком один товарищ шепнул, целая дискуссия вышла.
С одной стороны я — коренной москвич, работник хороший. Можно и наградить. А с другой стороны и не совсем москвич. На этом настаивала Адалина Рустамовна, начальник БТЗ, то есть Бюро труда и зарплаты. Она меня терпеть не могла. И вот почему.