Слышно шуршание их чёрных шёлковых платьев.
Старик указывает на пол:
— Здесь оно совсем близко, почти на поверхности. Чистое золото, широкий, блестящий поток. Жилы тянутся под площадью к домам. Странно, что люди не наткнулись на них, укладывая мостовую. Я один знаю о золоте уже много лет, но никому ничего не говорил. До сегодняшнего дня. Мне ещё не встречался человек с чистым сердцем.
Какой-то шум! В стеклянном реликварии из костлявой руки Святого Фомы выпало серебряное сердце. Старик не слышит. Он отрешён. Восторженно и неподвижно смотрит вдаль:
— Тем, кто придёт, не нужно будет просить милостыни. Появится храм из чистейшего золота. Паромщик переправит их — в последний раз.
Гость внимает пророческим словам, они вкрадчиво заполняют душу, словно мельчайшая, удушающая пыль от священных останков минувших тысячелетий.
Здесь, у него под ногами! Сверкающий скипетр дремлющей, скованной власти! Глаза его загораются: кто сказал, что золото проклято? Не должен ли человек снять заклятие ради любви и сострадания к ближнему? Тысячи умирают от голода!
На башне звонят седьмой час. Воздух вибрирует.
Мысли Одиночки вслед за звоном колокола вырываются наружу, в мир, полный ярких красок, роскоши и великолепия.
Он содрогается. Смотрит на старика. Как изменилось всё вокруг! Эхом раздаются шаги. Углы молитвенных скамей ободраны, каменное основание колонны в выщербинах. Белые статуи пап покрыты пылью.
— А вы видели этот… металл своими глазами?
Держали его в руках?
Старик кивает.
— В монастырском саду, рядом со статуей Богоматери, под цветами лилий его можно взять руками.
Достаёт голубой футляр:
— Вот.
Открывает его и протягивает Одиночке маленький неровный камешек. Оба молчат
Издалека, с улицы, доносится шум внешнего мира: народ возвращается домой с весёлых загородных прогулок — завтра рабочий день…
Женщины несут на руках уставших детей.
Одиночка берёт камешек и пожимает старику руку. Бросает последний взгляд на алтарь. И снова ощущает таинственное веяние благодатного покоя: «Всё в этом мире исходит из сердца, в сердце родится и сердцу покорно…»
Перекрестившись, уходит. У раскрытых дверей привалился усталый день. С улицы дует прохладный вечерний ветерок.
По рыночной площади громыхает телега, украшенная зелёными ветвями, полная смеющихся, весёлых людей, арки старинных домов пронизаны багряными лучами заходящего солнца.
Одиночка садится у памятника посреди площади и погружается в мечты: ему кажется, что он кричит прохожим о своём открытии. Смолкает смех, дома рассыпаются, церковь падает…
… Сорванные, в пыли плачут лилии из монастырского сада.
Земля содрогается; рёв демонов ненависти эхом возносится к небу!
Отбойные молотки грызут, и дробят, и толкут площадь, город и кровоточащие человеческие сердца, превращая всё в золотую пыль…
Он трясёт головой, прислушивается к воскресшему в памяти голосу мастера, сокрытому в сердце:
«Кто не страшится дел дурных и тех не любит что даруют счастье, — самоотвержен тот, умён решителен и полон жизни».
Но разве может быть чистое золото таким ЛЁГКИМ?
Разжимает ладонь:
Человеческий позвонок!