По поляне разносились грозовые разряды. Падали на землю белые бабочки, сгорали неуязвимые для огня, но не для молнии, цветы, пытался улететь подальше от неминуемой гибели Ложный Махаон. Чужак же шипел, но продолжал жрать Полоза живьём. Полоз извивался, выбрасывал накопленные за годы заряды, пытался скрутить нападавшего и переломать ему кости, но это не помогло. Он проиграл. Двадцатиметровая змея замерла неподвижно и разряды молний погасли. А чужак продолжил её жрать. От него поднимался пар.
Двадцатиметрового магического Грозового Полоза весом в две тонны обгоревшее существо слопало где-то за час, вместе с костями, оставив позади лишь шкуру. Всё это время на него с края леса смотрели дюжины напуганных глаз хищников и смертельных местных тварей. Грязное, обгоревшее создание встало на ноги. Впилось взглядом в окраину леса и облизнулось.
Головогрыз всё это время сидел, прижавшись к земле. Его инстинкты кричали об опасности, и он старался спрятаться, стать незаметным, чтобы создание не учуяло его. Но когда существо посмотрело в его сторону, он почувствовал — его нашли. Стараясь не шуметь, он начал улепётывать, перебирая дюжиной ног. Убежать он не успел. Последнее, что он увидел — два жёлто-зелёный глаза и пасть с двумя рядами острых зубов, что закрывалась вокруг его головы.
— Выходи, Элиза! Мы тебе вреда не причиним. Может даже хорошо проведём время! — сказал наглый голос за пределами кареты и хохотнул.
Элиза Крауфорд прошипела абсолютно неприличное для молодой леди ругательство, и продолжила заряжать свой магический пистоль.
— Выходи! Тебе некуда деваться. Двое стражников против тридцати моих рыцарей. Без кучера и лошадей и в сломанной карете.
Элиза Крауфорд прошептала очередной ругательство, заковыристое и неприличное до такой степени, что даже бывалый моряк бы покраснел. Её слуга, Себастьян, покачал головой с неодобрением, и трясущимися от возраста руками продолжил подавать кристаллы для пистоля.
Ей было 18 лет, и она была невероятно красива. Иссиня чёрные волосы, бледная, фарфоровая кожа, идеальная, по меркам королевства, фигура и манеры. Чуть портили картину серые глаза с пронзительным, властным взглядом.
— Эрик, знаешь почему тебе не везёт с девушками? — громко спросила Элиза, подняла пистоль и нажала руну на нём. Замысловатый узор на его стороне засветился и стал заполняться синеватым светом. Заполнился он на треть и очаровательное черноволосое хрупкое воплощение красоты прошептало очередное чудовищное ругательство из репертуара пиратов и мореходов. Себастьян снова покачал головой и слабыми руками подал ей футляр. Там лежали три магические бомбы.
— Это почему? — с удивлением спросил Эрик. Вопрос девушек и его неудач на личном фронте его сильно интересовал. Всё-таки дворянам обычно везёт с этим намного больше, чем ему.
Как хорошо что Эрик идиот, и, скорее всего, действует по чужому приказу, подумала Элиза. Можно потянуть время. И, быть может, найти выход из этой передряги. Она вздохнула и зажмурилась на секунду, методично перебирая в голове варианты оскорбления для Эрика. Нужно что-то оптимальное.
Всё было относительно хорошо, пока её дорогой папа не изволил скончаться. Тогда она внезапно из Леди Крауфорд стала Графиней Крауфорд. Вернее, она станет графиней Крауфорд, если доедет до своего поместья и не исчезнет таинственно по дороге, ведь вместе с титулом её дражайшего папы, она унаследовала кучу недоброжелателей. Им очень не нравилось, что графство Крауфордов перейдёт такой пигалице как она, а не таким важным людям, как они.
Элиза ухмыльнулась, и приоткрыла шторку кареты. Тридцать тяжеловооружённых людей у Эрика. Конные всадники в полной броне. Закалённые в боях рыцари и наёмники, которым, скорее всего, плевать на неё, на Эрика, на всё королевство в целом, и интересует лишь тугой кошелёк того, кто им платит. Против них — два её стражника в кожаной и стёганой броне, труп кучера, карета со сломанной осью, она и её дворецкий Себастьян, самым страшным боевым навыком которого было ведение бухгалтерии и уборка помещений. Правда, оба навыка были высшего уровня.
— Это, Эрик потому… — начала она, тщательно подбирая ехидную и презрительную интонацию голоса. Участие в светской ерунде всё-таки дало некоторые практические навыки — Элиза научилась виритуозно оскорблять людей и нелюдей на всех пяти торговых языках. Её обширный репертуар простирался от просто неприличных слов и брани, применяемых к ближайшим родственником жертвы, до тончайших намёков, смысл которых доходил до собеседника лишь на следующий день, даже если это был эльф.