Он вкратце объяснил соседке суть проблемы.
— Сделаем, Максимушка! — покивала старушка. — Я у тебя вот что спросить хотела… — она немного замялась, что для этой боевой женщины было полнейшим нонсенсом.
— Вы не переживайте, — принялся убеждать ее Максим. — Он правда ни в чем не виновен. Я за него головой ручаюсь.
— Да я не об этом, — раздраженно отмахнулась бабка. — Поди не первый год тебя знаю, чтобы сомневаться. Я про ту… девочку хотела спросить, которая к тебе наведывается в последнее время?
— Она вас чем-то обидела? — вспыхнул бывший оперативник. — Вы не принимайте близко к сердцу. У нее вообще никакого воспитания. Если не исправиться я ей… я на нее намордник одену.
— А то ты не знаешь, какая я ранимая натура, — недовольно скривилась соседка. — Меня же любой грубым словом оскорбить может. Ты глупости-то не говори! — она немного помолчала, пожевала губы, а потом неожиданно выдала: — Хорошая девка! Ты бы женился на ней, Максимушка. Сколько можно в бобылях-то ходить?!
— Вы… вы это серьезно? — Максим едва не лишился дара речи от подобных заявлений. — Она же хамка первостатейная.
— Боевая, напористая… — мечтательно протянула баба Шура. — Прямо как я в ее годы, — она снова посмотрела на Заславского. — А с вами, мужиками, между прочим, по-другому и нельзя. Иначе вы на шею быстро сядете, да ножками болтать примитесь. Словом ты подумай, Максимушка, а я за твоего мальчика похлопочу.
Добиваться встречи с Корольковым сегодня было бесполезно, дело Марины Самохиной все равно в голову не шло, а после вчерашних ночных бдений у Максима откровенно слипались глаза, поэтому он позвонил Ольге и предупредил, что у него еще есть кое-какие дела в городе и сегодня он в конторе уже не появится. Попросил срочно звонить ему, если что-то произойдет, а сам отправился в магазин канцтоваров. Похоже, он в последнее время слишком увлекся всей этой чертовщиной и совершенно забыл, как делается его работа, а ведь когда-то ему практически не было равных в сыскном деле…
— Смотрите, кого нам добрый дядя следователь прислал! — с лавки поднялся здоровенный детина с перебитым носом и синими от наколок плечами.
Забившийся в уголок Ночной демон, как всегда не кстати, вспомнил про смерть, приходящую к мухам не в балахоне и с косой, а в трусах и с газетой. За последние часы он пережил столько ужасов, что все неприятности, постигшие его в прошлой жизни, казались полнейшей ерундой и нелепицей.
— Мне одна птичка напела, что он девчоночку изнасиловал, а потом и прирезал, — второй сокамерник был примерно одной комплекции с Корольковым, но в его глазах было что-то такое, что заставляло бояться его даже больше, чем того, здорового. — Как-то это не по понятиям, а Кирпич?
— Верно говоришь, Репей! — пробасил тот, кого назвали Кирпичом. — Да он про понятия, небось, и не слышал, — он как-то не хорошо усмехнулся.
— Ты прям мои мысли читаешь, — Репей поднялся на ноги. — Надо же обучить всему новичка, иначе какие же из нас к чертям собачьим радушные хозяева.
Оба уголовника дружно заржали и неспешно направились в Лехину сторону. Ночной демон со всей очевидностью понял, что сейчас его точно будут бить, потом наверно насиловать, потом снова бить и ему очень повезет, если он умудрится умереть быстро и, желательно не приходя в сознание.
— Ну что, готов постигать науку? — оскалился Репей и кивнул другу: — Кажись готов. Даже конспектировать приготовился, — оба противно засмеялись. — Приступай. А я по ходу добавлю, если ты чего упустишь.
Кирпич решительно шагнул вперед, преодолевая оставшееся между ними расстояние. Корольков зажмурился, а в следующую секунду его лицо покрыли холодные брызги. "Неужели это моя кровь?", — отстраненно подумал программист. — "Тогда почему она холодная? И почему я не почувствовал удара? Может быть у меня просто болевой шок? Так, наверное, бывает! А может я уже потерял сознание? Вот было бы хорошо!". За стеной плотно стиснутых век раздавались какие-то голоса. Королькову стало интересно, о чем они говорят, и он прислушался.
— Да мы просто поговорить хотели, познакомиться, — Леха даже не сразу узнал голос Кирпича, таким странно извиняющимся он был.
— Знаю я, как вы знакомитесь, — раздался грозный женский голос. — А мне потом за него отвечать.
— Вам-то за что, баба Шура?! — удивленно поинтересовался Репей.
— Да не перед вашими "гражданами-начальниками"! — ответила женщина.
Корольков осмелел настолько, что решил открыть один глаз. Его спасительница оказалась бабкой неопределяемого, но несомненно древнего возраста. В руках она грозно сжимала швабру, плотно прижатую к прутьям решетки. Так вот чем, его так обрызгало! Кирпичу, кстати, досталось не в пример больше. Он был покрыт капельками грязной воды с головы до ног.