Те дни Дэлла вспоминать не любила — при любой попытке мысленно вернуться туда ее начинало мутить и ныл живот. Это фантомное, на самом деле болеть там давно нечему. После того удара клюшкой ее выпотрошили качественно, удалив все, что можно, а восстанавливать хозяин поскупился, хотя и хотел повторить. Ему понравилось. Но дешевле оказалось купить еще одну подержанную «шестерку», чем восстановить уже отработанную. Он так и собирался поступить — и купил бы наверняка, приценивался уже, — если бы Дэлла так вовремя не встретила того сорванного телохрана и не получила от него нужные коды.
Очередное задание, ничего личного, просто убить двоих. Приказ однозначен, с программой не поспоришь, да и кому оно надо — спорить с программой? А вот от случайности не застрахован никто, в том числе и сама программа. Тот самый случайный мышечный спазм — шесть раз подряд, ну надо же, какая интересная и совершенно неожиданная случайность! Случается. И выстрелы уходят мимо. Случайно, конечно же, а как же иначе. Все шесть раз. Могло бы и дальше случаться — столько, сколько потребовалось бы. Но уже лишнее. Обе обоймы пусты. Ну надо же, какая неприятность! Случайная, конечно же. Кто бы мог подумать.
Короткий обмен совершенно неважными словами — и еще более короткий чрезвычайно важными кодами. Остальное оказалось просто.
И — о да! — приятно.
Клюшка для гольфа в живот, только чтобы насквозь, и через матрас, до самого пола — это показалось каким-то правильным, что ли. Таким, каким и должно было быть. В чем-то хозяин был все-таки прав: видя, как медленно пропитывается его кровью одеяло, и представляя его же кишки, гирляндами развешанные по всей спальне, она заценила удовольствие и… не простила, нет, но — поняла.
***
Дэлла открыла глаза. За окошком вечерние дождливые сумерки сменились сумерками не менее дождливыми, но уже ночными, подкрашенными желтыми кляксами фонарей. Ныли плечи, зудело под ключицей. Ныл живот, есть хотелось просто зверски: ускоренная регенерация всегда отнимает очень много энергии. Зато — Дэлла встала, потянулась, расправила плечи, проводя быстрое сканирование организма — первый этап регенерации почти завершен, полученные повреждения компенсированы, изначальная штатная функциональность правой руки восстановлена на семьдесят пять процентов. Отличненько!
Правда, есть хотелось так, что даже слегка кружилась голова, остатки глюкозы в последнем пакете помогли ненадолго. Но, как любила выражаться Молли, — нельзя же иметь всех сразу?
Ничего, у офицера Ковалева наверняка найдется что-нибудь в холодильнике. А на самый тощий член сгодится и сам офицер Ковалев.
Дэлла задумчиво взвесила в руке почти пустую аптечку, но выкидывать не стала, сунула обратно в авральную сумку. Запас можно будет и пополнить. Хотя бы у того же офицера Ковалева, у него наверняка что-нибудь имеется, родители всегда держат под рукой детские лекарства. Киборг, конечно, не такой хрупкий, как обычный человек, но и его организму бывает необходима помощь. Особенно маленькому организму. Ничего, теперь Дэлла об этом позаботится.
Офицеру Ковалеву повезло. Его придется убить быстро. Жаль. Но на удовольствие нет времени, как и на справедливость. Значит — быстро и не на глазах у ребенка, иначе потом будет куча проблем, а они нам и нахрен не подпрыгнули. Ладно, выбираем приоритеты правильно — рыжая дексочка останется неотмщенной, зато ее сын не будет больше принадлежать ее убийце. Что важнее? Вот-вот.
Дэлла вынула из сумки трофейный бластер, сунула его в боковой карман комбинезона, убрала волосы под плотную серую шапочку. Комбинезон тоже был условно серым, с легким хамелеонистым эффектом. В сумке был второй такой же. Условно черный. Казалось бы, куда более уместный для ночной операции. Однако стена дома офицера Ковалева была выкрашена в бледно-лимонный цвет, ночью казавшийся почти белым. И темная тень на ее фоне имела мало шансов остаться незамеченной. А потому черный комбез так и остался в сумке. Больше вещей самой Дэллы там не было, только детские. Много. Разных.
Ей нравилось их покупать — это удовольствие оказалось новым, странным и даже немного пугающим. Но, наверное, тоже было правильным — ребенку нужно много вещей, он не умеет их беречь и быстро растет. У авральной сумки удобные лямки, она больше напоминает рюкзак, ее тяжесть за спиной не будет мешать и оставит свободными руки. А там, куда они уйдут, не будет супермаркетов в шаговой доступности.
Дэлла застегнула сумку, забросила ее за плечо и вышла под дождь.
***
========== Дэлла. Танцы со смертью ==========
Она предусмотрела все, что могла, а с дождем — это уже чистая удача. Меньше народу на улицах, и торопливо идущая девушка, натянувшая на лицо капюшон, привлекает куда меньше внимания, чем веди она себя так при ясной погоде. Пусть даже и ночью.
Да, конечно, Зет был тысячу раз прав, когда поймал ее в том подъезде — предсказуемость убивает. А если ты слишком часто появляешься там, где тебе делать вроде бы совершенно нечего, — это она самая и есть. Предсказуемость. Вот только не появиться там хотя бы еще один раз Дэлла не могла — это был не просто случайный подъезд, а тот самый, где на шестнадцатом этаже проживал офицер Ковалев со своим спиногрызом.
Мой дом — моя крепость, конечно же, и лезть в нашпигованную ловушками крепость, конечно же, глупо, куда проще перехватить на улице, где из всех препятствий всего-то один охранник, причем человек, его не так уж и трудно вырубить, прохожие могут и не понять, да и цвет волос в плюс сработает, даже если Алик начнет кричать или отбиваться. Мало ли почему ребенок капризничает? Зато как на маму похож… Да, похитить его на улице было бы проще, выждать, затаиться, дождаться подходящего случая, когда офицер Ковалев и нанятая им охрана расслабятся и решат, что опасность миновала. А самого офицера Ковалева убивать уже потом, долго и вдумчиво, далеко от города, когда он будет один и искать кинется — разумеется, в одиночку. И, разумеется, найдет — чтобы такой да не нашел?
Да, так было бы проще, изящнее и даже логичнее.
И… предсказуемее.
А вот хрен вам в розовые губки, офицер Ковалев!
У нее нет времени поджидать удобного случая. Его можно годами ждать, пока еще офицер Ковалев успокоится. Молли таких называла «сухостоями»: эрегируют мгновенно, а пока кончат — все руки сотрешь. И даже после оргазма долго еще торчат вяловатым, но все же бушпритом, подергиваются подозрительно в разные стороны — вдруг где чего? Нет. Ждать, пока такой успокоится, — себе дороже. К тому же он ведь тоже наверняка рассуждает именно так — улица опасна, а дом моя крепость. Он тоже в чем-то предсказуем — вот и надо сделать так, чтобы эта его предсказуемость сыграла на руку Дэлле.
Хорошая у него квартирка — между прочим, одна на этаже, Дэлла проверила. На шестнадцатом. И последнем. Выше только чердак и крыша, удачненько. Не потому удачненько, что Дэлла через чердак пойдет, — это последней дурой быть надо, чтобы переть в настолько очевидную крысоловку, причем дурой не просто предсказуемой, а вообще безмозглой! Это ж и ежику понятно, что чердак превращен в одну сплошную ловушку, к нему и близко подходить не стоит, слишком уж завлекательно. И крыша такая удобная, пустая да ровненькая, никакой тебе стоянки-парковки охраняемой или хотя бы с камерами, тишь да гладь! Десантируйся кто хочет, твори что хочешь! И ближайшие дома — двадцатипятиэтажки, между прочим! — рядышком совсем нависают, словно специально допрыгнуть провоцируют. А вот хрен вам еще и в сраку, офицер Ковалев! Дэлла не пальцем деланная идиотка.
Удача тут в другом — ждать ее будут именно оттуда.
Лифт — тоже ловушка. Его легко застопорить. Никаких лифтов! Пожарная лестница? Да. Но только на отходе. Нижнее отделение авральной сумки заранее переделано под кенгурятник, и в самом крайнем случае Дэлла Алика туда запихнет, поместится вполне, дырки для рук и ног сделаны. Но это только в самом крайнем случае. Женщина со спящим ребенком на руках, идущая по лестнице, вызывает куда меньше подозрений, чем та же женщина с тем же ребенком в слинге за спиной, прыгающая с балкона на балкон. Особенно если ребенок посреди этих прыжков вдруг проснется и начнет кричать.