Рамиро встал.
- Минут на сорок отлучусь. Снаряжение забрать, оно на Семилесной, третье кольцо.
Элспена вдруг разулыбался.
- Ты ж в ополчение идешь, снаряжение тебе предоставят. Тут, кстати, твой будущий лорд приехал. Хочет на тебя посмотреть, на героя такого.
- А кто мой будущий лорд?
- Сэн Логан.
- Какой сэн Логан? - Имя ничего Рамиро не сказало.
- Пойдем, познакомлю.
На тесной, обычно переполненной народом, кухне, сидел только один гость - крупный, грузный мужчина с бригадирскими ромбами на покатых плечах. Ну и мордоворот, подивился Рамиро. Нижняя челюсть бригадира была похожа на ящик комода. Туда он задумчиво складывал хлеб и колбасу, которые попеременно отпиливал от буханки и от сухой, покрытой белой патиной, “сыровяленой особой”. Рядом на плите подпрыгивал чайник.
- Вильфрем! - рявкнул бригадир. Задребезжали жестяные банки на шкафу. - У тебя бардак! Все чашки растащили. И сахар я не нашел.
- Сахар в буфете. Логан, знакомься, это тот самый Рамиро Илен, который раскурочил тебе плотину. Рамиро, перед тобой лорд Хосс, сэн Логан Хосс.
Рамиро от неожиданности забыл поздороваться.
- Ага, партизан! - лорд Хосс прищурился и вдруг потянул через стол похожую на лопату ручищу. - Ну, здравствуй, вредитель. Грамотно все сделал, молодец. Мне саперы нужны хорошие.
Рука повисла, Рамиро очнулся и неуверенно пожал ее. Лорд Хосс, похоже, не собирался отрывать ему голову.
Имел полное право, между прочим.
- Зачем лягушек выпустил, партизан? Девица там у тебя была, что ли? Девки лягушанские знатные, видел, видел на набережной. Срам смотреть! Себе бы такую завел, да вот леди моя не поймет. Все хотел спросить - о чем ты думал, когда взрывал? Тебя ж повесить могли.
- Повезло, - сказал Рамиро. - Если б не сэн Кадор, висеть бы мне на Четверговой в нынешний четверг.
И не повезло. Если б не покушение на Врана, вряд ли бы меня вычислили.
- Девка-то твоя выплыла? - с неожиданным участием спросил Логан Хосс, отложив колбасу.
Рамиро кивнул.
- Выплыла.
- Вот и хорошо.
Элспена тем временем выудил из переполненной раковины стаканы, сполоснул их, насыпал в каждый по ложке заварки и залил кипятком.
- Чай подан, прекрасные господа.
- А что до виры, - сказал лорд Хосс, - Виль говорил, ты художник известный, вот и нарисуй нас с Агатой покрасивее, прощу тебе виру. Агата - леди жена моя.
- Я вернусь, бог даст, через десять лет, сэн Логан, - покачал головой Рамиро. - Будете ждать?
- В ссылку тебя отправили? Ну и правильно, а ты не вредительствуй. - Хосс махнул рукой. - Лет через пару-тройку амнистия тебе выйдет, вернешься. Правда, Виль?
- Вполне вероятно.
- Ешьте колбасу, я ее в лавке на вокзале купил. Доброловская, маренжья, убить можно, хорошая колбаса. Ушел сегодня эшелон на Добрую Ловлю, в два дня. А мы за ним следом поедем.
- Логан не только трактора делает, а тягачи для пушек и бронетранспортеры, - пояснил Вильфрем.
- Двадцать транспортов поехало, - кивнул тот, - Тридцать автомашин, двадцать мотоциклов, два вагона винтовочных патронов, вагон винтовок, вагон пулеметов, два вагона снарядов. Два вагона с автомоторами и инженерным имуществом, два вагона с обмундированием - это только королевские земли, Этарн, Элейр, Око Гор и Перекресток. Вальревен, Стесс, Радель, я, Даллаверт, Ранд, Амрис и Доган. Походные кухни, продукты, лекарства, теплые вещи, одеяла - собрали, кто сколько мог. Маренги свою часть от себя повезут, речной транспорт тоже их. Продукты, лекарства и одежду еще вильдониты и невенитки собирают, тоже будут отправлять. Надеюсь, остальной Дар присоединится, они, правда, далеко, над ними не каплет.
- Это дело совести, а у многих она спит, - сказал Вильфрем.
- Ну-у, мы тоже не особо бескорыстные, - Хосс ухмыльнулся, так, как ухмыльнулся бы чемодан. - Отобьем Полночь, глядишь, договоры перезаключим на прямые поставки. У Каманы покупать - разорение.
- Нефтеперерабатывающий завод будете строить? - удивился Рамиро.
- Есть такое в планах. Пока все заняты Югом и Макабринами, мы своего не упустим. Значит так, ребята. - Хосс отставил стакан и вдруг резко боднул кулаком воздух, Рамиро не сразу понял, что так он сдвигает рукав с наручных часов. - Через два часа жду вас у Белорытского моста. Полшестого отходит колонна. - Он поднялся и сейчас же загромоздил собой тесную кухню. - Прошу не опаздывать. Ты, партизан, получишь обмундирование, снаряжение и боеприпасы по приезде в Добрую Ловлю, на распределительном пункте. Подчиняешься непосредственно мне. Понял?
- Так точно, сэн! - Рамиро браво вытянулся. - Понял, прибуду, явлюсь.
***
Ньет проснулся от того, что сено под лодкой отсырело. Было зябко, голая спина покрылась мурашками. Он полежал еще немного, обняв себя руками за плечи, но холод донимал и пришлось нехотя выбираться наружу. Белесое, едва просветлевшее с утра северное небо нависало над засыпанной щебнем и валунами шкурой великого фолари, который нес на себе дома, лодки, сети и, до недавнего времени, людей. В разрушенном поселке ничего не изменилось. Те же проломленные крыши, черные проемы окон, выбитые стекла. Шумел, накатывался морской прибой. Орали уцелевшие и вернувшиеся чайки. В воздухе пахло солью, сыростью, тлением. Около лодки топорщились наполовину осыпавшиеся кустики черники.
Ньет присел на днище лодки, неловко поерзал и задумался. Метания по морям Дара и Найфрагира не принесли никаких результатов. Здесь гнали прочь, там грозились сожрать, еще где-нибудь сожрут наконец. Никто не хочет думать о судьбе народа фолари. Никто не знает, где находится Нальфран. Кроме Старших, похоже, никто не поможет. А где их искать, старших…
Он долго сидел так, посреди разрушенного Полночью людского поселка, запустив пальцы в волосы. В человеческом облике донимал холод, а вернуть себе чешую и плавники было не просто. Ньет не хотел возвращаться в море. Там тебя едят, кусают, гонят, норовят оторвать конечности, ты плывешь и плывешь, не зная отдыха, с дурацкой целью - спасти свой неблагодарный народ, который живет сегодняшним днем, а на завтрашний плевать хотел.
Ньет вдруг вспомнил Рамиро, перемазанные краской руки, спокойный голос, острый запах скипидара и растворителя - и почувствовал укол в сердце. Он испуганно схватился рукой за ребра, но боль не проходила. Он вспомнил ясное утро, поцарапанный дубовый стол, скорлупу от вареного яйца, аромат свежесмолотого кофе, который так любят люди. Вспомнил белые листы бумаги, свет лампы по вечерам, старый плед, теплый и вытертый. Ньет сидел на жестком боку старой лодки, где-то на краю мира, и ему было холодно. Он снова огляделся и только сейчас понял, как далеко заплыл в напрасных поисках справедливости для своего народа. Север. Полуночное море. Край земли.
Потом он представил, как возвращается к водам своего рождения, встречает Рамиро, и тот спрашивает его “А где ты был?” Что ему ответить? Искал Нальфран и отступил, потому что испугался и ощутил одиночество? Нет уж!
Он решительно поднялся с лодки и пошел заниматься делом.
9.
В старом зале Совета давно уже никто не собирался. Прошло то время, когда в резные кресла с высокими спинками усаживались одиннадцать цветных лордов, и король Лавенг, и десятки лордов рангом пониже, и советники, и лорд-тень, и начальник тайной службы и главы монашеских орденов, и секретарь, и серые, незаметные, как кошки, невенитки.
Теперь королевские совещания проходили в просторном кабинете со скучным полированным столом, несколькими телефонными линиями и шкафами, полными бумаг. С недавних пор на стенах смонтировали дролерийские экраны и сложную систему связи.
Герейн оглядел собравшихся, потер виски, собираясь с мыслями. Врут, что у дареной крови никогда голова не болит. Оказалось - болит, да еще как.
- Не буду скрывать, - сказал он. - Дар переживает серьезный кризис. Или мы сможем противопоставить притязаниям Фервора единый, крепко спаянный блок государств, или нам всем придет конец поодиночке.
Сидевшие за столом смотрели на него, кто спокойно, кто внимательно, кто с неприязнью, а кто с беспокойством. Эмор Макабрин сидел по правую руку от своего короля, по левую - сэн Кадор Маренг, лорд-тень. Легат андаланского примаса, посланник Иреи, беловолосый и светлоглазый посол из Ингмара, черноволосый, мрачный - посол Химеры. Корво Моран - командор перрогвардов, точно такой же черноволосый и мрачный, как найл рядом. Мораг, заменявшая в последние недели отца, хмурилась, грызла карандаш и черкала в блокноте. В дальнем конце стола, разукрашенный цветными лентами и завернутый в струящиеся шелка, неподвижно сидел один из сокукетсу, держал в руке фарфоровую скорлупку с чаем. Рядом почтительно ожидал сагайский переводчик. На проводе висел адмирал Деречо, звонивший прямо из Южных Уст. Его вывели на громкую связь.