- Без промедления! - гаркнул Ньет чужим голосом, и Рамиро быстренько поспешил за герцогом.
Он не знал, где на “Гвимейре” рубка, как до нее добраться и там ли герцог, но на счастье почти сразу наткнулся на матроса в кожаном бушлате с откинутым капюшоном.
Принялся втолковывать ему, что Нальфран в лице Ньета требует к себе герцога Эртао, и найл, как ни странно, понял все с первого раза.
Герцог явился стремительно - высоченный, широкоплечий, с обтянутым от усталости смуглым костистым лицом. С ним - капитан “Гвимейра” Юмо Рувин и еще два офицера. Фолари, вытянувшись у фальшборта, смотрели прямо перед собой пустыми, одинаково расширенными глазами.
- Король Эртао, - заговорили они в унисон, - Я могу сломать щит и заставить машины работать, но людям будет худо. Или поворачивай. Выбирайте.
- Да, госпожа, - герцог глядел не на фолари, а, задрав голову, смотрел наверх, на перекрестье мачты, где раскинула крылья богиня. - Мы не повернем. Найлы не отступают.
- Выбери самых крепких, чтобы вести корабли. Остальные пусть желают мне удачи.
- Я понял, госпожа.
- Пусть все, кто не нужен, идут в свои каюты и лягут.
- Да, госпожа.
Рамиро проводил герцога взглядом. Надо же, король. Очевидно, старый король все-таки умер, и Нальфран божественной волей решила упразднить найлские выборы. Разумно.
Ньет отмер и, не сказав ни слова, ласточкой сиганул через обледенелый планшир в воду. Белка прыгнула следом.
- Господин альд, - сказал один из офицеров Астеля, - будьте добры вернуться в каюту. Ланно вас проводит.
Матрос, которому Рамиро объяснял волю Нальфран, кивнул и махнул рукой, предлагая следовать за собой. Очень хорошо, что нашелся провожатый. Дороги назад Рамиро не нашел бы точно.
Пробираясь за найлом по коридорам, он ощутил, как заложило уши и тугим обручем стиснуло виски. Электрические лампы замигали, померкли, да так и остались гореть вполнакала, жидким, иссякающим светом. Рамиро даже глаза протер - показалось, что это не лампы сели, а надвинулась слепота. Найл толкнул какую-то дверь в коридоре и посторонился, пропуская Рамиро - это была его каюта. Что-то сказал - Рамиро не расслышал, в ушах стрекотало от давления. Дверь беззвучно захлопнулась.
Он сел на койку и посмотрел в иллюминатор - там, в исчерна-синей мгле плясали молнии. Голова будто ватой набита. Очень душно и очень холодно.
Все вокруг - и пространство за стеклом и саму каюту - в один момент залила слепящая белая вспышка. Огромное тело корабля содрогнулось, сбивчивое гудение машин, ощущаемое не слухом, а вибрацией, поменяло регистр. Рамиро зажмурился, сжал ладонями виски и открыл рот, почувствовав мерзкую теплоту, щекотно ползущую по верхней губе.
Вытер кровь рукавом, поморгал - и вновь зажмурился от разлившейся, выжигающей зрение белизны. Больше он глаз не открывал. Нашарил тощую подушку и лег, забыв избавиться от обуви. Нахлынула дурнота. Лежать оказалось хуже, чем сидеть, но подняться уже не было сил - тело буквально размазало, словно от высокой перегрузки.
А герцог и капитан сейчас на мостике, подумал Рамиро. Им нельзя ложиться, они ведут корабли. Сумасшедшие найлы. Они будут стоять, хоть их наизнанку вывернет от перепадов давления, как глубоководных рыб. Стойкие и непоколебимые. Дай бог, не вывернет их. Дай бог, выстоят.
Сумасшедшие найлы.
Сколько времени Рамиро так лежал, зажмурившись, слушая тяжелые нутряные вибрации машин, чувствуя, как расползается под щекой холодное липкое пятно и сосредоточившись на дыхании, которое то и дело норовило остановиться - он не знал, но не меньше года. По прошествии еще пары месяцев, он понял, что машины молчат.
Отодрал щеку от подушки - кровь уже успела присохнуть - и осторожно разлепил один глаз.
Вспышек, вроде, больше не было. Молний за окном тоже. За стеклом царило что-то перламутрово-розовое, сиреневое, с переливами. Какая-то нежная рябь и мерцание.
В душном воздухе запертой каюты витал тревожный, томительный, знакомый и неузнаваемый запах - что-то из детства… из снов… из навеки ускользнувших, утонувших в памяти мгновений счастья.
Цепляясь за стены, Рамиро вышел… вернее, обнаружил себя в коридоре, потом на металлической лесенке, потом на палубе.
И замер - потому что прямо перед ним возвышалась лиловая, сизо-сиреневая бесплотная громада Стеклянного Острова, опоясанная фестонами скал и друзами темных сосен. Гигантский осколок, древний кремниевый нож, направленный острием вниз, в немыслимые светлые глубины под поверхностью тихой воды. Рамиро глянул на его лишенное корней основание - и отшатнулся, ибо там, внизу, было небо, а “Гвимейр”, и “Мерл”, и “Лаэ Эннель”, и четыре крейсера, и пять эсминцев, и вспомогательные суда, а также каскады лиловых скал и сосен, и еще ополовиненная бледно-золотая луна, и, собственно, сам Рамиро - все они, опрокинутые, погружались в толщу темнеющих вод. И только пятерка леутских черных лодок, превратившихся в стаю дирижаблей, невесомо парила в облаках.
Рамиро привычно зажмурился, проглотил горькую слюну. Пошарил вслепую рукой и ухватился за какую-то железку. Постоял, пережидая, пока мир не прекратит вертеться.
Услышал недалеко от себя истерический смех, возгласы, плеск воды. Услышал, как кого-то выворачивает наизнанку.. Услышал бронзовый перистый шелест над головой. Услышал голос Ньета:
- Рамиро? Эй? Тебе плохо?
- Ммм, - сказал Рамиро. - Нормально. Немного башка кружится. Мы прошли это… этот? Герцог… как?
- Велел привести тебя. Я вообще-то за тобой.
- Ага. Можно я за тебя ухвачусь?
- Держись.
Ньет повел его по каким-то металлическим лесенкам, переходам, на ходовой мостик, в капитанскую рубку, ловко лавируя в тесных железных коридорах. Овальная толстенная дверь в рубку была открыта, Рамиро, вслед за Ньетом, перешагнул высокий порог. В опоясанном бронированными окнами помещении находились герцог и капитан. Еще кто-то неподвижно сидел в углу, за высокой консолью с тумблерами, и его длинные ноги высовывались в проход. Герцог оторвался от бинокля и кивнул Рамиро.
- Господин м-м-м… Илен. Приветствую.
Рамиро перешагнул чужие ноги и, наконец, рассмотрел Астеля, стоящего против света - выглядел тот ужасно. Лицо серо-зеленое, нижняя часть сплошь измарана в засохшей крови, вокруг глаз черно-багровые круги, словно он и впрямь ударился о свой бинокль. Белки глаз красные, как свежее мясо. Черное сукно на груди тоже пропиталось кровью и, подсыхая, характерно порыжело. В рубке резко пахло сердечными каплями.
- Герцог Эртао, - Рамиро коротко поклонился.
- Рад видеть, что вы на ногах и, похоже, в полном сознании. Как вы себя чувствуете?
- Честно говоря, получше, чем вы, герцог, - Рамиро покачал головой, - я отлеживался, пока вы работали. Сильно люди пострадали?
- Пострадали, - Астель поморщился, - я хотел показать вам кое-что. Взгляните вон туда.
Рамиро взял протянутый бинокль и припал к окулярам, подкручивая колесико регулировки.
Перед глазами заскользили лиловые и сиреневые вертикали, потом они сменились белыми и золотистыми горизонталями - песчаной линией берега и поросшими соснами дюнами.
- Видите? В распадке между двух скал?
Рамиро увидел.
Сперва он увидел купола белых шатров и белые хвостатые знамена с распахнувшей крылья лавенжьей каманой, потом крытые брезентом грузовики, потом - тонкие, длинные стволы зениток, потом - турель крупнокалиберного зенитного пулемета, установленного на мобильной платформе - ого, это что-то новенькое!
Еще он увидел защитного цвета палатки и баррикады ящиков со снарядами, отвалы песка, суетящихся людей, спешно копающих окопы на берегу. И группу вооруженных дролери в стороне. Он узнал платиновый хвост Селя, клубничную шевелюру Вереска, коротко стриженную головку Шерлы, субтильную фигурку и прозрачные, разлетающиеся на ветерке волосы Нокто. Чуть дальше, под соснами, еще две фигуры - о, это не дролери, хоть и похожи, это братья Лавенги. Оба.
- Сэнни нашелся, - сказал Рамиро вслух.