Спасибо братьям Лавенгам, что краски и прочее не надо заказывать едущим за рубеж приятелям или скупать ящиками, потому что Макабрины обязательно перекроют Маржину - не сегодня, так завтра - и поставки прекратятся. Или Элспена сцепятся с Югом или с теми же Макабринами и перекроют дорогу на Лагот, или Флавены сцепятся с Элспена... Вариантов, кто с кем сцепится, всегда много, результат один - товаров нет, цены взлетают до небес, мать, как волчица, рыщет по городу в поисках добычи, шкафы забиты мылом.
Зачем я сюда пришел? Смотреть на старые картинки? Вспоминать про мамины шкафы? Слушать попреки мастера?
Рамиро мрачно огляделся. Рука болела, хотелось пить и домой. С Днем еще некстати поссорился... Десире надо искать... Ньет...
Рамиро велел себе не думать об этом.
Галерея заканчивалась лестницей, ведущей к тронному залу. Как там он называется... Зал Перьев. Оттуда шел гул, там играла музыка, клубились гости и блистали огни.
Большинство прибывших на праздник разными, не всегда честными путями добивались приглашения, и уж в любом случае приложили массу усилий, чтобы попасть во дворец. Рамиро не мог вспомнить, чего ради он сюда притащился.
Сокукетсу, наконец всплыло в голове, сагайские растительные божки. Он хотел полюбоваться на сокукетсу. Надо посмотреть, чтобы приглашение зря не пропадало...
***
В рукотворной Моховой пещере было холодно и сыро. Ньет привычно взобрался на каменный приступок, подтянул колени к груди; мокрая парусина облепила ноги, с футболки текло. Над головой, над сводчатым, сырым, обросшим какими-то клочьями потолком празднично сиял ослепительный июньский день, проезжали машины, проходили разряженные горожане. Здесь же, под землей, была только темная стоячая вода, гулкое эхо и Мох.
Древний фолари огромным, плоским, коричнево-черным бревном лежал в своей водяной постели и угрюмо слушал Ньета. Ньет и сам толком не знал, зачем притащился сюда, под темные своды. Наверное, желание спрятаться было велико. Ну... и слабая надежда, что древний, все на свете повидавший фолари подскажет, что делать.
Он сидел, прижавшись лопатками к успокоительно-холодной стене, чувствуя выступы выщербленных кирпичей, таращился в прозрачную для любого фолари темноту и слушал булькающее Мохово ворчание.
- Ты подумай, что говоришь, Осока, - просипел Мох и шлепнул по воде хвостом. Эхо пошло гулять под сводами, зазвенели капли. - Наймарэ тебе отыскать? Так вылези на белый свет и покричи его по имени - сразу прибежит. Что, имени не знаешь? Вот незадача... Река сама не своя, все кипит, скоро кровь потечет, все из-за твари полуночной, а ты близко к ней подобраться хочешь? Потерял ты свою человечку, забудь накрепко. Он ее давно уже сожрал. И всех нас сожрет.
- Я про это не спрашиваю, - упрямо сказал Ньет. - Я не боюсь. Скажи, как его найти.
- В человечьем мире с ума сошел.
- Мох. Как его найти?
Темная, затянутая слизью вода вскипела; заметалось, забилось об стены эхо, распахнулась жуткая черная пасть с кривыми зубами - каждый с Ньетову руку. Его швырнуло об стену, провезло спиной по кирпичу. Из гладкого бревнища повылезали роговые шипы, снова ударил колючий хвост; вся пещера заполнилась чешуйчатыми изгибами.
- Наймарэ? Ар-р-р-р-р-р! Запр-р-р-росто! В Полночи поищешь, придур-р-рок.
- Мох!
Ньет взвыл, отперся руками от склизких щупалец; один из шипов ударил близко от головы, покрошил влажный кирпич.
- Прекрати! Слышишь? Прекрати немедленно! Мох!
- Ар-р-р-р! Р-р-р-ра-а-а-ар-х!
Стены ходили ходуном - ярость древнего фолари выбивала куски непрочной кладки, сверху сыпались обрывки паутины, мокрая пыль, обломки кирпича. Раззявленная пасть воткнулась в стену, скрежетнули зубы, Ньет присел, уворачиваясь, перепрыгнул через шипастую конечность, кинулся к выходу, боясь лезть в воду. Когда воздушный карман закончился, оттолкнулся от скользкого настила, прыгнул, плюхнулся, поплыл, отчаянно работая руками и ногами, вырвался на простор Ветлуши, отплыл подальше, оглянулся - из Моховой пещеры вились лапы и щупальца - как веревки с якорями; шла сильная муть.
Чертов наймарэ. Всех перебаламутил.
Ньет никогда не думал, что старый, осклизший, как забытое в болоте бревно, и ленивый Мох с полуугасшим сознанием может так разъяриться. Совсем все плохо. Неведомо откуда выползшая Полночь ходила рядом, задевала водяные создания крылом, меняла их непрочное сознание. Мало ей человечьих детей.