Рамиро наконец выдохнул.
Пауза. Еле слышно пошевелился Ньет в своем углу.
- Извини, парень, - покаянно попросил Рамиро. - Не ожидал я, что День так из-за тебя взбесится.
- Вообще-то... - Ньет покашлял, - Мне показалось, он из-за тебя взбесился.
- Ну да, что тебя приволок... Черт, как нехорошо получилось. Ладно, побесится ― остынет; ему вечно вожжа под хвост попадает.
Рамиро достал папиросу и сунул в зубы. Руки трясутся. Чтоб тебе до вечера икалось, друг дорогой. Вот же характер! Войну прошли - кремень-напарник был. А как мир настал, прям подменили. Капризничает, указывает, попрекает - не то сказал, не тем боком повернулся. Цензура, итить.
Ньет хмыкнул, но оставил свое мнение при себе. Рамиро, зажав в зубах окурок, сильно потер ладонями лицо.
- Ладно. Давай доделывать. У нас еще много работы.
Ньет нашарил полупустую бутылку с пивом, допил ее, вытер нос и поднялся.
- Альфару не нравится, что я тут... рисую. Я лучше пойду.
- Куда ты пойдешь, не говори ерунды. Думаешь, День отличит, где я красил, а где ты?
Хотя черт его знает, может и отличит, подумал Рамиро и передернул плечами. С Денечки станется.
- Короче, закончим сегодня, я отвезу тебя в город, а уходить даже не думай. День свалил или еще по дому бродит?
- Он уехал.
Ньет тряхнул головой и вроде даже ожил. Подошел к окну.
- За что дролери вас так не любят? - спросил Рамиро, размешивая осевший в воде пигмент. - Ну воевали тыщу лет назад, так все воевали.
Ньет отворил окно и выглянул, потом вовсе залез на широкий подоконник с ногами, пачкая известковой пылью роскошную Деневу собственность.
- Красиво здесь. Деревья подстрижены, дорожки посыпаны. Я бы пожил тут... в прудах. В прудах совсем пусто... никого. Только рыбы и утки.
- И все-таки? Почему не любят?
- Ты же вроде знаешь сам. Вот, картину рисуешь как раз об этом. Все очень просто. Мы сражались за Стеклянный Остров, и альфары победили.
Все он, оказывается, знал, этот странный фолари. А Рамиро надеялся, что он не понимает сюжета фрески. Надеялся, что это просто красивая картинка для него.
- Ну... - буркнул Рамиро в некотором замешательстве, - подумаешь, победили. Люди альфарам помогали остров зачищать, тоже, считай, вас победили. И что? Мы же не ненавидим вас. Не презираем... хм...
Рамиро нахмурился. Ньет слез с подоконника.
- Давай работать, - сказал он мягко.
***
Ньет миновал пеструю толпу на набережной, сел на каменный бортик, свесил ноги. Во рту было горько, он сплюнул прямо в воду. Потом не выдержал и расхохотался, припомнив, как потешно выглядел разгневанный альфар. Сумеречные столько о себе понимают - просто оторопь берет. Не все ему равно, кто у него в доме стенку красит.
- С человеком якшаешься, - проскрипела за плечом Неясыть. - Смешно тебе. Наплачешься, Осока. Весь на слезы изойдешь.
- Молчи, старая дура.
- Мох тебя искал.
- Подождет.
- Дерзкий ты, Осока. Все тебе неймется, все выдумываешь что-то. Мокро-зелено, а кончится все одним - пена с водой пополам. О-хо-хо...
Ньет не вслушивался в ее клекотание, водил глазами по набережной, высматривал кого-то.
Закатное солнце окрасило мостовую алым, окна домов на том берегу реки потекли расплавленным золотом. Холодные синие тени протянулись по воде, по светлой ряби.
Его народ оживлялся на закате, в пограничное время меж светом и сумерками. Ускользающий свет менял их, тоскливых и пыльных, вечерняя прохлада придавала сил.
Трое парней играли на гранитной брусчатке в «волны-ветер», строили немыслимые фигуры, выгибаясь так, как человеку и в кошмаре не приснится.
На почтительном расстоянии стояла стайка подростков, пялилась жадно.
Топорщились радужные перья спинных плавников, тускло блестела чешуя на боках и предплечьях. Один из троицы почуял пристальный взгляд, вывернул голову, оскалил в улыбке острые зубы.
Ньет отвел глаза.
- Ты и впрямь сходил бы, Ньерито, будь ласков.
Озерка улеглась на живот, прогнулась колесом - босые ступни с темными когтями с легкостью опустились за плечи, утвердились на мостовой. Руки сложены под подбородком, раскосые глаза залиты изумрудной радужкой. Вместо волос - на голове светлый лебяжий пух клочьями.
- Он так гневался, вода на полпяди поднялась. Сходи, прошу.
- Ну ладно. Ты не переживай.
- Жалко его, - Озерка то ли чирикнула, то ли всхлипнула тихонько. - Сидит там один, весь белый свет ненавидит.
- Тут уж ничего не сделаешь, - мрачно сказал Ньет и сполз с парапета в реку, окунувшись с головой.
Голоса, смех и гортанный клекот в воде сразу расплылись, смешались в единый шум.
Мох засел в тупиковом отростке подземного водоотвода, куда свет отродясь не заглядывал с тех пор, как реку взяли в каменную оболочку. Под кирпичным выгнутым сводом лежала тяжелая, покрытая замшелой броней туша, упираясь спиной и хвостом в каменную стенку. Вода доходила аккурат до крошечных тусклых глазок.