Застрекотало на пределе слышимости - чудом уцелевшая «камана» возвращалась на палубу.
- Одно могу сказать, приказ открыть огонь я отдал раньше, чем понял, что такое на нас набежало, - Юго ухмыльнулся. Известие о ранении Его Величества не слишком его взволновало. - Ждал подлянки, но не такого размера. Может, пары подлодок, как всегда. Неужели кто-то из предков всплыл из глубины?
- Не думаю, что это был предок.
Гваль смотрел на махонькую стрекочущую «каману», избегая наводить бинокль на останки чудовищной туши, словно она от этого могла исчезнуть - и поэтому увидел первым.
С неба прямо на них стремительно падала серебристая точка. А за ней, на ней и вокруг нее клубился черный рой - будто осы.
Только, судя по всему, это были очень большие осы.
***
Сторож Журавьей Косы против ожиданий не спал, на первый же гудок выскочил из домика.
- Господин Илен! Слава Богу, хоть кто-то... что там в столице стряслось?
- А что там стряслось? - удивился Рамиро.
- Как, вы не знаете? Жертвы, убийства, все горит! У меня семья на Песчаной... Господи, я тут с ума схожу.
- Эм-м-м... - сказал Рамиро.
- А вот это... это кровь! Откуда на вас? - сторож пытался рассмотреть его сквозь полуопущенное стекло.
- Ерунда, собаки покусали.
- Какие собаки?
- Бродячие.
Рамиро отмахнулся, будто нападения собак - обычное дело в столице.
- Так вы ничего не видели? - отступил сторож.
- А что радио говорит?
- Да не слышно радио, помехи адские! Что-то про Полночь твердят, на дролей ссылаются.
Рамиро потер переносицу и полез за папиросами.
- Так вы ничего не знаете? - В голосе сторожа слышалось то ли разочарование, то ли облегчение. - А кто там у вас? Мальчишка ваш?
- Ну да. Спит.
- А чего вы ночью-то приехали? Я думал, все работы сделаны...
- Я тоже так думал. Нет, еще не доделаны дела.
- Ну, проезжайте тогда.
Шлагбаум поднялся, и Рамиро въехал в «Новые Сумерки».
Глава 18.
18
На экране мелькнула когтистая лапа, сноп помех расчертил изображение белыми трещинами. Звука не было, но хлопанье чешуйчатых крыльев и яростные выкрики, исторгаемые зубастыми пастями, звучали прямо в голове. Серая сеть моря приближалась, тошнотворно вращаясь. Герейн почувствовал головокружение. Несколько быстрых, дерганых рывков, картинка сместилась, мелькнула располосованная в нескольких местах верхняя оболочка ската. Хвостатая тварь, сгорбившись и дергая зазубренным хвостом, как бичом, драла серебристую ткань с остервенением кота. Рядом спикировала еще одна, вцепилась, раскрыла пасть, зашипела в камеру, подалась вперед; надвинулось бронированное черными чешуями брюхо, снова по экрану побежали зигзаги и полосы.
Скат падал, крутясь волчком, и урывками передавал последние крохи информации.
- Держи его! Сель! Выравнивай. М-мары драные.
Герейн заставил себя смотреть на небо, исчерченное силуэтами поршневых истребителей, на черные кляксы тварей, вывалившихся из воздуха, как из дырявого мешка, на расходящиеся в серой глянцевой воде пятна драконьей крови, на силуэты потрепанных кораблей внизу - все это мелькало в сумасшедшей карусели. Скат неостановимо падал, и все усилия дролери выправить его пропадали впустую.
- Бесполезно.
Мелькал в небе маленький «алькон» с серебряными полосами на крыльях, вел за собой другие машины - Сэнни был в своей стихии, на своем месте. Столкнулся со стремительной спиралью полуночных тварей, выпал из кадра, снова мазнуло по экрану холодной северной водой - тени и вспышки отражались в ней.
Герейну жгло глаза - он никак не мог сморгнуть. Казалось, что опустит веки - и случится что-нибудь непоправимое. Костяшки стиснутых в кулаки пальцев болели. Ему надо быть там, рядом с братом, вести «серебряные крылья» в бой, пулеметным огнем полосовать врага, древнего - и такого реального теперь, когда привычный мир в одночасье рухнул.
Машина принца вскользь пересекла силуэт одной из тварей, перекувырнулась в воздухе и вошла в штопор, закрутилась, как кленовая крыльчатка. Тварь, посеченная пропеллером, падала рядом, кувыркаясь, била уцелевшим крылом. Потом бок ее словно взорвался - сработало противовоздушное орудие с одного из кораблей - тварь отбросило в сторону. «Алькон» падал и падал, и вращался, его выносило из поля видимости, и падал скат - бесконечно, в тягучем вязком воздухе - пятна, всполохи и мелькание.
Обычный пилот уже потерял бы сознание, но это же Сэнни, он не может, он шутя выдерживает перегрузки большие, чем способен человек, и Герейн выдерживает. И раньше шутили, что скорее развалится самолет, чем сидящий за штурвалом Лавенг. Крепче нас только чистокровные дролери, они сделаны из посеребренной стали, но и мы... Где этот чертов «алькон», ничего не видно, только влетел в стаю полуночных хищников другой истребитель, ослепительная беззвучная вспышка, обломки, ошметки, горящие и неистово мечущиеся то ли огромные зубастые птицы, то ли драконы; ватные шарики шрапнели, пыхающие здесь и там...