- Кто-то из макабринских офицеров сказал, что рейна жива? - удивился Рамиро. - Эээ... я правильно понял?
- Угум, - Виль покивал с набитым ртом.
- Это или провокация какая-то, или...
- Или чистейшая правда, - Виль облизал пальцы. - А если учесть, что вчера чересчур откровенного сэна приказом короля отозвали в столицу, то я почти уверен, что это правда. Я порасспрашивал о парне, у него три медали «За безудержную храбрость». Похоже, он собирается получить четвертую. Надеюсь, не посмертно.
- Что?
Виль отмахнулся.
- Это я о своем, не обращай внимания. Тут у вас сенсация похлеще, покусились на святое. Я примчался, с самолета - к тебе, но ты, не знаю, каким тебя плохим словом обозвать, расплевался с господином цензурой. И теперь мне придется искать истину длинным извилистым путем.
- Ну, извини. Я о тебе в тот момент не подумал.
- Да ладно. В следующий раз думай.
- Наглец ты, Виль
- Я не наглец, а журналист. Работа такая. В нашем деле без связей - никуда.
- А семейство твое где? - переменил тему Рамиро.
- В деревне, до осени. Слушай, у тебя хлеба не найдется? На юге, представь, только белый жрут.
- Сейчас поищу, но не уверен... - Рамиро встал из-за стола, и тут позвонили в дверь.
Да что ж сегодня за день визитов?
За дверью оказались двое рослых плечистых парней в серой форме, с каманами на фуражках и нашивками в виде скрещенных под короной копий.
- Господин Рамиро Илен? - официальным тоном осведомился тот, кто постарше, с сержантскими лычками на погонах.
- Я.
- Королевская стража. Вы арестованы по обвинению в террористическом заговоре.
- Вот как? - Рамиро поочередно поглядел в честные квадратные лица, кивнул и отступил в квартиру. - Заходите. Мне надо собраться.
- Мы в коридоре подождем, - чуть менее напряженным тоном отозвался сержант. - Собирайтесь, только побыстрее.
- Еще раз извини, - сказал Рамиро, вернувшись в комнату. - Меня арестовывать пришли, в связи с покушением, очевидно.
Элспена выметнулся из-за стола, сцапал Рамиро за грудки и припечатал к стенке:
- Что ты натворил? - страшным шепотом.
Рамиро невольно тоже понизил голос:
- Да ничего особенного, плотину подорвал, в отстойнике, куда фоларей столичных вывезли.
- Идиот. Нашел время.
- Я две недели ходил по чиновникам, никому дела нет. Они бы там передохли все. Виль, что ты меня трясешь, как двоечника! Я это сделал, я и отвечу, хотя, конечно, надеялся, что меня не вычислят.
- Ты подорвал плотину, кретин. Ты сапер! Конечно, тебя вычислили. Чертова Врана, на минуточку, тоже подорвали.
- Ах, вот в чем дело.
- Не так это надо было делать, дурья башка. Не так! Меня бы спросил.
- Ты на Юге был. Слушай, ни с какими террористами я не связан, скрывать мне нечего...
- Тебя вздернут!
- Виль...
- Слушай меня. Молчи. Отпирайся. Не признавайся. Любое твое слово может быть использовано против тебя. Молчи, как немой, ты понял?
- Виль.
- Я подергаю за свои ниточки, но ничего не обещаю. Твое дело - молчать и не признаваться. Ни в чем! Понял?
- Понял.
- Господин Илен? - окликнули из коридора. - Поторопитесь!
- Иду! Виль, позвони Кресте, объясни ей... и Ларе, ладно?
- Позвоню. - Элспена шагнул к дивану, подхватил свой чемоданчик, сунул Рамиро в руки. - Вот, тут все самое необходимое.
- Спасибо.
Вильфрем хлопнул его по плечу - одновременно и по-дружески, и с досадой.
- Черт бы тебя побрал, Рамиро Илен. Иди. Храни тебя святая Невена.
***
Ее толкало слева и справа, и выл ветер... за запертой дверью? За пуховой подушкой, натянутой на голову? Хотелось спать, уйти обратно в уютное беспамятство, но кто-то тормошил, подталкивал - иди, иди, перебирай ногами...
Потом ее ослепил и оглушил снег. Мокрый и рыхлый, он сыпался сразу со всех сторон и ветер порывами кидал его, словно набирая полные горсти.
Холодным хлестнуло по лицу и рейна, очнувшись от сонной одури, спрятала нос в широченный шарф. Шарф, мужское черное пальто и отвратительного вида армейские ботинки отыскались в шкафах полуночного дома - на вешалках, среди разрозненной одежды сомнительного вида. Еще пыльный, домашней вязки свитер с оленями - от него отчетливо пахло нафталином. Удивительно, зачем в полуночном доме нафталин. Кто там заботится о том, чтобы моль не поела вещи. Да они сами, как моль, пропасть.
Ветер снова взвыл, захлопал, швырнул в Амарелу целый грузовик снега. Как ни странно, ветер этот пах далекой весной, талой водой, свежим и терпким древесным соком. Сквозь завывания и скрежет тоскливо прокричала то ли птица, то ли тварь какая. У рейны заныло под ложечкой.