Макабрин смерил его взглядом, шагнул было вперед, потом понял, что обознался, сдвинул брови. Энери вздернул подбородок и расправил плечи.
- А, фамильное привидение, - прогудел Эмор. - Где король?
Энери пожал плечами. Глава семейства Макабринов высился над ним, как авианосец - сияющий ряд пуговиц на мундире, нашивки, шнуры, изрезанное жесткими морщинами лицо, взгляд, тяжелый, как свинец, взлетная полоса фуражки.
Наверное, Альба в старости был таким же...
Энери опустил глаза и отвернулся. Эмор безразлично прошел мимо, без стука рванул дверь кабинета.
Интересно, а королевскую стражу он поубивал?
Тонкий полуночный слух уловил клацанье подкованных каблуков по паркету, потом что-то тяжелое заскрежетало - похоже, короля подтащили вместе с креслом.
Голос Герейна, застывший, холодный, как вода полуночного моря.
- Эмор. Чему обязан неожиданным визитом?
- Ты что же это творишь, мой король?
- Выполняю свой долг. Что, проредил твоих сопартийцев? Недоволен?
Опять что-то грохнуло, звякнуло, полилось.
- Черта с два я недоволен! Сидишь тут, как паралитик расслабленный и хлещешь кофе с альсатрой... ах, нет, простите, альсатру с кофе. Считаешь - королевский долг в том, чтобы надраться с утра пораньше? Потом ближе к вечеру начнешь смертные приговоры подписывать? Ручонки не трясутся? Д-дареная кровь!
- Эмор. Прекрати.
- Я восемь десятков лет Эмор! - в кабинете бушевало и грохотало.
- Чего ты от меня хочешь, старый хрен. Давай, иди, устраивай мятеж, подошли ко мне убийц. Подгреби под себя Южный берег.
- Ты, щенок...да ты... я тебя... я с тобой такое... - Эмор залпом выдал несколько совершенно не сочетающихся с королевской честью обещаний. При этом он, судя по звукам, тряс короля за плечи, а потом выпустил. - Я тебе клятву верности давал! На коленях стоял, из твоих рук землю взял. А ты чем платишь, паскуда!
В кабинете стало очень тихо. Энери закусил губу. Эмор яростно сопел, как старый урсино. Еще немного - и начнет оглушительно лаять на дурака-хозяина.
- Что тебе от меня нужно? - наконец спросил Герейн.
- Вставай. Приводи себя в порядок. Вызови секретаря. Сделай комментарии насчет ситуации в столице. Запиши обращение к рыцарству. Ты достукаешься - и впрямь начнется бунт. Шевелись, король.
Послышалось звонкое бульканье, судя по всему, бутылку великолепной альсатры опростали в вазон с цветком.
- Бунтуйте, - это уже Герейн.
- И получить еще триста лет междуусобных войн? Я лучше тебя ремнем выпорю. Всю жизнь мечтал. Брата он потерял. Это дролери тебя приучили сопли лить? Не видал я, чтобы они на войне сопли лили.
- Отстань.
- Из-за тебя сэн Кадор с койки встал. Не даешь старику помереть спокойно. Что, кажется дела плохо идут? Так тебе собственные рыцари через пару дней такое устроят, мне аж в Алагранду запах жареного доносит. Врана грохнули, и дочку Вранову грохнут, хорош ты тогда будешь. Л-лавенг. Предлагаешь мне Южный берег бросать и кидаться тебя защищать от твоей собственной глупости? Или за тебя Алисан правил? Или Вран? Сам не можешь? Барышня-фиалка? Прекрати дурить! Ты наш король перед богом и людьми - вот и валяй, королевствуй.
Герейн еле слышно вдохнул, потом щелкнула кнопка коммутатора.
- Да? - такой же безжизненный, холодный голос. Голос мертвеца. - Ваше величество.
- День? Пришли ко мне кого-нибудь. Надо сделать запись для сети.
- Хорошо, ваше величество.
Судя по всему, теперь пост министра цензуры занимает баньши.
Анарен вдруг понял, что не в силах больше выносить этот водопад страданий и, на правах бездушной полуночной твари, самоизгнался через ту же дверь, что и вошел. Пошлет телеграмму с дороги. Из-за границы. Отъехав подальше.
Староват он для всего этого, семьсот лет уже, как-никак.
***
Полуночное море оказалось огромным, гулким, шипящим, горько-соленым.
Добираясь к нему, Ньет плыл подземными реками, сочился сквозь трещины в известковых пластах, становился темной водой родников и протекал по выглаженным столетиями каменным желобам. Фолари живут всюду, где есть проточная вода.
Почти утратив сознание, он лился вместе с водой, слушая гулкое эхо капель, сонный лепет струй, и где-то вдалеке, близко к месту, которое призывало его - грозный и величественный голос реки.
Реге - так звали реку на севере, а в южном, альдском течении она была Ржа. Неторопливая, широкая, с темной, мягкой, рыжеватой водой. По ней на север, из Доброй Ловли с тарахтением шли баржи, в огромном речном порту вода гудела и вибрировала от работающих кранов, моторных судов. С грохотом вбивали сваи и вода толкала Ньета в чешуйчатый бок.
Он поплыл дальше, севернее Доброй Ловли река стала еще шире, мощное спокойное течение несло одинокую рыбку с охристыми плавниками все быстрее, быстрее и, в облаке мельчайших частиц ила, перепревших листьев, торфа, вымытого лесными притоками Ржи, выплеснуло в Полуночное море.