- Окстись, дева, - рявкнула Ружмена, проезжая мимо. - Куда тебя несет, человечка! Ребенка потеряешь! Езжай шагом. Какие же вы хлипкие, дакини.
Рейна бросила повод и оставила попытки следовать разноцветному отряду слуа. Глаза нестерпимо резало.
Нет, это не лошадь ее растрясла. Кто-то звал ее, издалека, будто из глубин сознания, какие-то голоса...
А-ма-ре-ла, А-ма-ре-ла! скандировали они. Пришло ощущение жаркого дня, синего неба, губы обдало солеными брызгами. Кто-то очень близкий и знакомый стоял рядом, улыбался, опираясь рукой на раскаленный, металлический, плавно выгнутый...обо что? Железные стрекозы с пустыми брюшками, ровная широченная плоскость, плавное качание волн.
А-ма-ре-ла!
Забытый огненный диск плыл по небу и рассыпал жаркие лучи. Твердые пальцы, широкое запястье, металлический холод тяжелого браслета на руке...
Амарела вздрогнула и очнулась.
Часы, это называется часы. У него были такие... тяжеленные, командирские.
Кругом шумел лес, пенилась инсанья, перекликивались и перепевались рожками охотники.
Подъехал Киаран - невысокий, в охотничьей одежде, крашеной вайдой и отварами коры. Отвел со смуглого лица упавшие волосы.
- Что случилось?
Глянул темными, проницательными глазами мага.
- Н-ничего. Я наверное еще не очень хорошо себя чувствую. Вернусь домой.
От основного отряда все время отъезжали слуа, везли в крепость битую дичь, оленьи и кабаньи туши. Потом мясо закоптят в можжевеловом дыму, кишки и ливер пустят на колбасы, из шкур получатся меховые одеяла. Когда мороз клещами схватывает землю за волшебными границами Холма Яблок, хорошо укрыться теплым, налить себе густое и горячее козье молоко с пряностями, створоженное кислым соком. За время жизни в Аркс Малеум Амарела научилась потрошить и ощипывать птицу, помогать женщинам на кухне. Воспоминания почти не тревожили ее, только вот сейчас... Мучительные усилия разума припомнить что-то напрочь забытое заставили землю сделать оборот вокруг своей оси. Она опять прижала руку к виску, кобыла заплясала.
- Там Къяарай собирается оленя везти, - сказал Киаран, в голосе его слышалась тревога. - С ним поезжай.
- Да...конечно. А ты не вернешься?
- Я отцу нужен. Он хотел задержаться до самого конца. На границе инсаньи бегут и летят самые страшные твари. А я чую, когда граница подходит.
- Не страшно тебе?
- Страшно, - Киаран улыбнулся. - Но отец велел остаться. Он хочет поохотиться на что-нибудь посерьезнее оленя.
- Ну, удачи вам.
Амарела развернула кобылу и поскакала к людям Къарая. Среди слуа действовали какие-то молчаливые договоренности, союзы, внутренние потоки и течения, в которых она так и не смогла разобраться. У сыновей и дочерей короля Тьяве были свои маленькие дворы, и конкуренция, а иногда один слуа уходил от одного покровителя и переходил к другому, почему - кто его знает. Только жрицы в синем не держали ничью сторону и занимались календарем, работами в замке и заготовкой еды, раздавали приказы и советы, их слушали и почитали.
Къарай кивнул Амареле и подал знак своему маленькому отряду. Порысили лесной тропой, которая и тропой-то не была, так, более редкие деревья, просветы в буреломе и проплешины свежей кислицы. У засыпанных сухой хвоей сосновых корней Амарела углядела кабанью лежку. Через светлый подлесок порскнул заяц, наполовину белый, наполовину серый, словно в ми-парти, видно не определился. Орали птицы. С мохнатой еловой ветки зелеными глазами глянул гулон.
Если бы не толкающиеся под сердцем воспоминания, она была бы здесь, как дома. Но это не так... где ее дом?
Свисающая с седла запрокинутая оленья голова глянула остекленелым глазом, серый язык вывален. Рога светлели прихотливыми изгибами. У гнедого жеребца Къарая была синяя суконная попона, зубчатый нагрудник, вышитый вприкреп золотом. У полуночных коней нет ни клыков, ни когтей - красивые холеные звери с сухими ногами и точеными головами. Связка подстреленных куропаток била гнедого по лоснящемуся крупу. Хвост заплетен синими лентами.
Потянуло холодом. Зеленые листья затряслись, зашумели. Кобыла дернула головой, фыркнула.
- Поспешим, - крикнул Къярай.
Лес расступился и Злой Холм встал перед ними в клочьях тумана, с серыми выступами крепостных стен и заплатами зелени.
В границах Аркс Малеум было все так же тепло, туманно, бессолнечно. Амарела оставила лошадь в конюшне и пошла к Ружмене.
- Живот болит, - пожаловалась она.
Ружмена долго разглядывала рейну бесстрастными темными глазами, потом пожала плечами.