- Много думаешь. Твоему сыну это не нравится.
Вспомнить бы еще, кто отец...
Через открытую арку она вышла на внешнюю галерею крепости. В неплотном тумане проглядывали извивы дороги. Смеркалось, круглый двор внизу был заполнен слуа в ярких одеждах. Они оживленно переговаривались, женщины, не ездившие на охоту, пришли взглянуть на добычу. Къарай указывал на рога добытого красавца, говорил что-то одной из жриц, подбоченясь. Его люди смеялись.
Амарела снова глянула на дорогу. Киаран был таким обеспокоенным. А прошло уже больше часа. Достаточно ли времени, чтобы добыть действительно большую тварь? На кого собрался поохотиться грозный повелитель слуа? На дракона? Вайверна? Наймарэ?
Вспышкой вспомнились безгубый рот до ушей и щучьи зубы, темные прорези глаз и белые слипшиеся пряди волос, рейна передернула плечами.
Ведь Асерли где-то в Полночи... Может ли он отыскать ее здесь. Асерли. Она помнит эту тварь, но что их связывает?
В тумане почудилось движение. Амарела пригляделась - возвращались оставшиеся слуа. Сейчас не разглядеть, но пять или шесть всадников поднимались по изгибам дороги. Она различила серо-стального жеребца Тьяве и облегченно выдохнула. Всадники приближались, она снова всмотрелась, неверные движения серых клочьев обманывали зрение. Нет, конь принадлежит Тьяве, но в седле не он... Тонкая фигурка с развевающимися тускло-рыжими волосами, в зеленом платье.
Кунла.
Киарана не видно.
Амарела испугалась. Потом начала успокаивать себя - возможно эти двое задержались совсем сильно, Тьяве силен и любит риск.
За границами Аркс Малеум белыми вихрями завивалась метель. Весна закончилась.
Всадники въехали во двор, Кунла спешилась. Къярай оставил оленя, обернулся к ней, что-то спросил, Амарела не расслышала, что. Серый конь шарахнулся. Кунла, не останавливаясь, шагнула к брату, коротко двинула рукой. Кьярай словно налетел на стену, с секунду стоял неподвижно, потом упал навзничь, прижимая растопыренные пальцы к алому пятну под ребрами.
Закричала женщина. Люди Къарая схватились за мечи. Звенькнула тетива - один из приехавших с Кунлой выстрелил из лука, не слезая с лошади. Погнал ее коротким галопом по периметру двора, посылая новые и новые стрелы. Кто-то метнул нож. Лучник осел в седле, потом накренился, вылетел, застряв ногой в стремени, и лошадь поволокла его по каменным плитам. Серое окрасилось красным. Тишина сменилась лязгом и криками. Амарела зажала себе рот ладонью и зажмурилась.
Такое уже случалось.
Такое уже было с ней.
Глава 13.
13.
Луношип, отцово копье - мореный ясень, окованная серебром бронза - неслышно взвыл серебряной пустулой в черном черене, окликая жертву, прочертил длинную дугу - и вошел дракону под надбровный щиток, точно в правый глаз.
Плоская башка взвилась на длинной шее, тварь вскочила, топча добычу. Плеснули пегие крыла, разметывая песок, гальку и мелкую воду ручья. Тварь сипло заорала, из пасти вырвалась дымящаяся струя, зигзагами поливая мокрый берег. Пятна немедленно вспенились, зашипели, повалил желтый пар. Запахло кислотой.
Отец выхватил меч и рыскнул вправо, в слепую зону. Перескочил ударивший плетью хвост, веер песка осыпал его с ног до головы. Куда он метит, под крыло или под переднюю лапу?
Тварь крутанулась на месте, дико размахивая башкой - от рывков Луношип издавал жуткие глотающие звуки и качался в глазнице, не желая выпадать.
Отец отступил к камням, за которыми прятался Киаран, позволяя дракону крутиться колесом, взметывая полотнища мокрого песка. Нарочитая выверенная неспешность, казалось, он просто отодвинулся от центра урагана, из участника сделавшись зрителем, но Киаран прекрасно понимал цену этой неспешности. Он сам бы не успел ни отпрыгнуть, ни откатиться, мигом попал бы безумную молотилку.
Глядя, как пляшет на мелководье полуслепая тварь в броне цвета инея и пепла, в черных пятнах, словно ожогах или язвах, Киаран на мгновение задохнулся от острого предчувствия.
Он задержал дыхание, потом с силой выдохнул. Это уже не первый спазм паникующего тела - стужа идет, приближается гибель - но чутье подсказывает: есть еще время. Отец тоже это чувствует, не так остро, но все-таки. Еще бы он не чувствовал!
Отцу нравится переступать грань допустимого, щедро расходуя свою удачу, сгорающую сейчас стремительно, как хворост на костре.
- Далеко ли до зимы? - спросил он, не оборачиваясь.
- Немного времени у тебя есть, отец.
Тварь замерла, распластав над водой крылья и низко опустив голову, почти зарывшись носом в ручей. Вода у ее ноздрей бурлила. Все шипы и сабли спинного хребта отражали сизый свет темнеющего на глазах неба.